Дальний свет. Ксения Михайловна Спынь

свиток, но подхватил обратно. – Все, кого она успела записать углём перед смертью.

      Феликс бегло просмотрел выведенные чёрным фамилии.

      – А почему мне-то?

      – Хотя бы потому, что ты там есть. Меня – нет.

      – И что мне с ним делать?

      – Не знаю, что хочешь, – Китти улыбнулась. – Это же твой подарок.

      Вслед за этим она развернулась, шагнула к дверям:

      – Ладно, пока.

      – Может, останешься? – кинул вслед Феликс. Китти остановилась.

      – Ты хочешь, чтоб я осталась? – спросила она – похоже, и впрямь удивлённо.

      Список он тогда отдал Лаванде. Глупость, конечно, сделал, что уж теперь говорить.

      Феликс откинулся на спинку стула, неудовлетворённо оглядел стол вокруг ноута. Будто чем-то здесь можно было теперь помочь. Понятно, вряд ли Лаванда что-то сотворит со свитком, но всё же не было в этом ничего хорошего и добавляло поводов для смутной тревоги.

      Будто их не хватало и так.

      Он мельком глянул за окно, отвёл взгляд. Может, следовало всё-таки остаться у неё, мало ли? Китти же никогда не скажет, если трудно или страшно, не подаст даже виду. А ему всегда было спокойнее, если рядом – кто-то живой.

      (Да, так и началась вся эта история с Лавандой…)

      Ладно, условился Феликс, завтра утром. Утром придёт к ней и заявит, что остаётся на неопределённый срок. Может, это ничего и не изменит, но оба хотя бы будут в курсе, где другой и что всё в порядке.

      С сомнением он посмотрел на телефон; поколебавшись, решил, что сейчас не время. Завтра утром.

      19.

      «Иногда я просыпаюсь от резкого шума: будто пули бьются о железную стенку. В самые же плохие ночи я понимаю, что это лопата стучит о камень».

      Она лежала, глядя в потолок над собой. Он мерцал, чуть менялся в плывущих тенях, и казалось, там кто-то живой, смутно знакомый: исчезающие фигуры среди ветвей колдовского леса. Она проследила, как тени наплыли и перетекли друг в друга, прикрыла глаза.

      Бродя между бараков, Рита бесцельно обшаривала взглядом всё вокруг: не то чтоб она наделась что-то найти, но всё же в глубине души цеплялась за эту возможность. Бездействие гнело её, и казалось, что угодно было бы лучше.

      – Где норма? – рявкнул невдалеке чей-то грубый голос.

      Ему что-то отвечали: было не разобрать.

      – Если не будет до темноты, будешь иметь дело со мной.

      Рита остановилась у барака, настороженно разглядела из-за угла. Охранник уже отошёл, почти же на земле сидела каторжанка: ещё не старая, но определённо в возрасте. Рита мельком бросила взгляд по сторонам, подошла к ней.

      – Чего от тебя хотел этот скот?

      – Мне надо свить все эти верёвки… – тихо проговорила та. – До темноты я не успею.

      – Это ничего… Дай-ка, – Рита опустилась рядом с ней, взяла моток тонких верёвок. – Как это делается… Так просто?

      – У меня пальцы уже почти не гнутся, – оправдываясь, пояснила каторжанка. Рита, не прерывая дела, попыталась улыбнуться ей:

      – Ну, не плачь, – дыхание паром вырывалось в холодный воздух, но по-настоящему