Жёлтая виолончель. Сергей Бушов

Язык можно было, не размыкая зубов, высунуть наружу в четырёх местах. Частокол был сплошь дырявым. Больше всего удручал меня, однако, сколотый передний резец, который был виден всегда, стоило мне улыбнуться или заговорить, как, к примеру, сейчас.

      – Не тяжёлая, – ответил я. – В офисе.

      – Неприятности на работе? – уточнил Герман Иосифович. – Конфликты?

      – Нет, всё хорошо.

      Иванов нахмурился, сложил губы трубочкой, а руки в перчатках соединил в замок и сидел так, смотря сквозь меня, несколько секунд. Я поневоле задумался, почему он сидит в перчатках. Может быть, раньше он был проктологом. Или простату часто массировал пациентам. А привычка осталась…

      – Ну что же, – сказал он. – Предлагаю вернуться к этому позже. Вы можете рассказать какой-нибудь наиболее характерный случай, когда вам не удалось себя сдержать?

      – Да, – я мгновение поколебался, что выбрать, но последнее происшествие было ярче всего, и я рассказал. – Пару дней назад ехал в метро. Выходил из вагона, шёл не спеша к выходу со станции, думал о чём-то. Какая-то женщина с детьми, что ли, или с сумками… Нет, с детьми. Ноги были, помню. Она бежала в этот поезд, который должен был отойти. Наткнулась на меня и ругнулась как-то…

      – Как именно? – поинтересовался Иванов.

      – Не помню, – ответил я. – «Что встал, дебил», кажется. Или «пропусти, урод». Или «сука». Не помню.

      Я замолк.

      – Ну, что же вы? – поторопил меня Иванов. – Продолжение истории будет?

      – Да, – согласился я, подумав. – Я разозлился. Закричал, замахнулся рюкзаком, погнался. Она испугалась, побежала. Но я развернулся и ушёл.

      – А дети где в это время были? – спросил Иванов, продолжая меня разглядывать.

      – Какие дети? – не понял я. – Не было никаких детей.

      – А что же вы такое кричали, – уточнил Иванов, – когда за ней гнались?

      – Не помню, – пожал я плечами. – Кажется, «заткнись». Или «убью». Какая разница?

      – Вы действительно хотели её убить? – Иванов оторвал взгляд от меня и, растопырив свою правую руку, принялся разглядывать обтянутые резиной пальцы.

      – Наверно, – кивнул я. – Но у меня бы смелости не хватило. Хотя я сильно злился… Может, и хватило бы.

      – А знаете… – Иванов снова поднял на меня взгляд. – Честно говоря, я вам не верю.

      – Почему? – я искренне удивился.

      – Ну, во-первых, – начал объяснять Иванов, – мне кажется довольно-таки странным, что вы не помните существенных деталей. Если вас обидело слово, произнесённое этой женщиной, то почему вы не можете его точно назвать? Во-вторых, вы так рассказываете об этом случае, как будто вам совершенно наплевать, как вы отреагировали.

      – Наверно, да, – вздохнул я. – Наплевать.

      – А зачем тогда пришли?

      Я задумался.

      – Не знаю, – честно ответил я через минуту. – Думаю, просто боюсь, что кого-то рано или поздно побью или убью даже. Хотя даже не знаю, боюсь я этого или нет. А может…

      – Так-так, – подбодрил меня Иванов. – Продолжайте, раз