Страна теней. Игорь Викторович Поляков

пищу и поддерживало огонь. Из него делалась посуда и игрушки, мебель и инструмент.

      Всё это куда ушло с тех пор, как они всей семьей перебрались в город. Сначала он, а потом и мать с отцом. Дерево перестало играть важную роль в жизни, превратившись в обычный атрибут. В городе жить легче, особенно старикам. В последний год жизни отец часто вспоминал деревенскую жизнь, – и в его голосе Семен слышал тоскливую песню о любви и молодости.

      – А почему именно лиственница, а не береза, например?

      Семен, услышав голос жены, повернулся к ней и ответил:

      – Служить будет вечно. Ну, или почти вечно. Кстати, ты знаешь, что в Средние века итальянцы покупали наши уральские лиственницы, чтобы строить дома в Венеции?

      Заметив недоуменный взгляд Веры, Семен продолжил:

      – Венецианцы вбивали сваи из наших лиственниц в болотистую лагуну, и потом на них строили свои здания. Считай, уже пятьсот лет дерево исправно служит, находясь в воде. Так же и наш сруб, – долго не будет гнить.

      К бревнам в очередной раз подбежал Ыш, обнюхал и сел у ног Семена.

      – Ну, Ыш, а ты что думаешь по этому поводу?

      Ыш поднял морду, втянул носом воздух и коротко гавкнул.

      – Согласен, пахнет приятно, – улыбнулся Семен.

      – Что, прямо сейчас будешь сруб собирать? – спросила Вера.

      – Не весь. Сначала первые пару рядов соберу. Затем перетаскаю бревна под навес и продолжу копать. Мне надо сначала хотя бы на полтора метра вглубь уйти, чтобы потом установить первую часть сруба, который будет под действием своей тяжести сам вниз опускаться.

      Вера кивнула, повернулась и ушла в дом.

      – Ну, что, Ыш, будешь мне помогать?

      Пес переместил тело в лежачее состояние и положил морду на передние лапы.

      – Ладно, – кивнул Семен, – я рад хотя бы тому, что ты рядом со мной.

      До обеда Семен почти полностью сложил основу сруба, аккуратно вгоняя края бревен в пазы. Где нужно, он использовал деревянный молоток, старясь максимально бережно относиться к дереву. Он помнил, как в детстве отец говорил ему, что дерево любит ласку, что с ним надо работать осторожно. «В отличие от человека, после смерти из дерева не уходит душа. Она остается внутри ствола, и именно это определяет вечность дерева. Когда дерево разрушается, тогда только умирает душа. Ну, или если человек, который работает со срубленным деревом, безалаберно относится к нему. Тогда человек повинен в том, что душа дерева умирает раньше времени».

      За столом, когда они с Верой кушали суп, Семен молчал. В последнее время их совместные приемы пищи так и проходили: Вера подавал на стол, они молча ели, и затем возвращались к своим повседневным трудам. Вначале Семена это сильно напрягало, он пытался что-то рассказывать, или спрашивать жену, но быстро понял, что его слова никто не слышит, а на вопросы никто не хочет отвечать. Впрочем, иногда Вера невозмутимо говорила, что когда кушает, говорить она не может.

      В любом случае, прием пищи в тишине стал правилом, и это заставляло Семена складывать еду в рот и жевать