Тайна Романовых. Вано Германович Чокорая

не спрашивайте ни о чём. Я Вам сказал всё, что хотел. Теперь я хочу остаться один.

      – Я даже не сразу расслышал, что меня выпроваживают – глядя на меня пустым взглядом, сказал Граве.

      В этот момент, он наверно окунулся в события того разговора с Колпащиковым и очевидно заново испытывал эмоции того дня.

      – Я не успел переварить услышанное – продолжил Константин Николаевич. Даже не смог собраться, чтоб сообразить, что можно сказать, ответить в данной ситуации. Автоматически встал и направился к выходу. Колпащиков отворил мне дверь. Я только успел отметить, что он как-то слишком бодро попрощался со мной, сам же я не произнёс ни слово. Только спустившись на один пролёт, повернул голову, но дверь уже была заперта. Я даже не могу определённо сказать, что именно в тот момент поразило меня. То, что мой давний знакомый оказался ни тем за кого себя выдавал? То, что оказался убийцей, да ещё кого, самого Великого Князя? Или то, что он был фигурой сыгравшей одну из роковых ролей в мировой истории? Или может сознание того, что я, потомственный дворянин, с младенчества впитавший подданость императорскому дому, монархии, водил знакомство с убийцей одного из члена того самого Дома? Это мысль особо меня терзала в тот момент, я даже на некоторое время ощутил себя соучастником того преступления. Колпащиков. Всё перемешалось тогда в моих мыслях. Кожа на голове горела от нервного напряжения. Несколько дней я был сам не свой. Мне хотелось кричать на весь мир! Вот он, душегуб! Хватайте. Но я не могу до сих пор дать себе отчёта, почему я тогда ничего не предпринял. Может просто здраво рассудил. К кому я мог обратиться? К властям? Убийство совершенно в России. Какое французам до этого дело. Тем более прошли десятки лет. Обратиться к эмигрантским кругам? Все общества и организации давно или распались или существовали чисто формально. Да и кому теперь всё это нужно. И сам лично я почему-то ничего не стал предпринимать. Но меня мучил один вопрос. Зачем, для чего, почему, Колпащиков рассказал мне это? И почему именно мне? Для чего так срочно захотел встретиться? Он не болел. Был здоров и вполне бодр. Я не понимал. Но до определённого момента.

      Граве сделал паузу. Было видно, что он старается успокоиться. Я внимательно смотрел на него и ждал продолжения.

      – С того разговора прошло чуть более года – пригубив морковного сока, (он почему-то чередовал коньяк и морковный сок) уже умиротворённо сказал Граве – когда дочь Колпащикова сообщила о смерти своего отца. Я позвонил Шевардову. Кстати о нашем разговоре с Колпащиковым, я ему не говорил. На вторник были назначены похороны. Уже на поминках, я с Шевардовым о чём-то беседовал в углу комнаты, когда ко мне подошла Татьяна Ивановна и попросила на пару слов.

      – Отец рассказал мне и маме о вашей беседе – смущаясь и опустив глаза, произнесла она.

      – Я не скрыл от неё своё удивление. Зачем вообще было нужно сообщать мне об этом, тем более в такой день? И только потом меня пронзила мысль – его семья знает