Сказочница. Светлана Гусева

около метро «Нарвская», часы работы – с восьми до двадцати одного. Заместитель генерального директора и начальник отдела разработки – Дмитрий Аристархович Лодин. Лара скопировала данные и расслабленно откинулась на диване.

      День мог считаться завершенным успешно, даже несмотря на Томагавк и ссору с мамой.

      Скоро она найдет мужа и больше не отпустит. Никогда.

      Глава 3. Маэстро

      Глухо лязгнул тяжелый сейфовый замок.

      Маэстро с усилием повернул колесо и открыл дверцу. Из сейфа пахнуло затхлостью. Нижний отсек давно пора разобрать – вытащить на белый свет все это конструкторское барахло, чертежи гидравлических установок, приводов, электродов, датчиков и прочих неудавшихся экспериментов. Механика – великая штука, но кое-что ей не по зубам. Для этого даже можно привлечь Василича – пусть заработает немного сверхурочных, ему не повредит.

      Не удержавшись, Маэстро вытащил из стопки первый попавшийся чертеж и поморщился. Эскизы не требовали точного соблюдения стандартов оформления. Взгляд притягивала единственная строчка в основной надписи, напротив графы «Проверил».

      Руничев.

      Маэстро не считал злопамятность недостатком, а потому не собирался ни забывать, ни прощать того унижения, которое испытал после ухода Игоря Руничева десять лет назад. Он брезгливо сунул чертеж обратно в нижний отсек. Его переиграли на его же поле – а такого Маэстро с рук никому не спускал. Ни до, ни после. За прошедшие годы Институт превратился в его крепость, в неприступный бастион, куда врагам ход был заказан.

      Наверху, рядом с секретным ящичком, лежала тоненькая стопка бумаг. Прошения, письма, замаскированные угрозы. Маэстро много их понаписал, а вода между тем камень точит. Он аккуратно сложил листок, который держал в левой руке, и набрал секретную комбинацию на заветном ящичке. Глупо, конечно, писать такое – но береженого, как известно…

      В последнее время из Москвы доносилось лишь сдержанное ворчание; старые патенты уже никого не устраивали, гранты раздавали кому попало, а деньги на длительные контракты отсчитывали скупо. Такими темпами скоро начнут сами придумывать темы для исследований – придется либо кланяться в ножки, либо драться до победного.

      Ладно, философствования – это вечером, за чашечкой мокко. Крякнув от внезапной боли в пояснице, Маэстро обернулся и с удивлением обнаружил, что за окном стемнело. Вторник пролетел слишком быстро – совещания, комиссия из пожарного надзора, очередной ворох служебных записок с производства… и вот уже восьмой час, а он даже не подходил к кульману!

      При мысли о том, что совсем скоро его детище будет полностью готово к испытаниям, началась тахикардия. Волноваться вредно. Окошко бы открыть, но на дворе середина мая, отопление давно выключили; продует – как пить дать. Маэстро тяжело опустился в кресло и открыл портсигар.

      – Василич, огоньку!

      Секретарь тенью проскользнул в кабинет – ишь, как вышколил-то! – и поднес