Сказочница. Светлана Гусева

знать, почему это произошло. Разбирала дома его вещи и поняла, что не могу продолжать жить без ответа.

      Лодин смотрел на нее ничего не выражающим взглядом.

      – Вы поэтому пришли ко мне, Лариса… простите, можно я к вам по имени? Тут столько молодежи, привыкаешь, знаете ли. Вы пришли, потому что ищете его?

      Лара кивнула. Она и так сказала больше, чем хотела. Предполагалось, что вещи будут лишь удобным предлогом, никаких эмоций, а сама… Она быстро отвернулась, вытаскивая бумажный платок из сумочки. Не хватало только черных разводов под глазами.

      – Так жаль, моя дорогая, – только и произнес профессор. – Вещи, значит, разбирали? Представляю, представляю… Память, конфеты, букеты. Все заканчивается, рано или поздно, дорогая моя. Увы и ах.

      Последнее он произнес совершенно без тени сожаления. Лара молчала, ожидая продолжения.

      – Василич! – внезапно крикнул Лодин. – Чайку завари, а? Мы тут за жисть говорим, такое дело.

      Лара не просила чаю. В ней крепла уверенность, что Лодин что-то знает и просто заговаривает ей зубы.

      – Если он просил ничего мне не сообщать, вы так и скажите, – резко выпалила она вставая. – Я умолять не буду, если так – значит, так. И бегать по этажам, чтобы найти его, тоже не стану. Только не надо меня чайками заливать, это бесполезно. Я хочу найти его и буду искать, даже если вы мне не поможете.

      Ой, как это нехорошо вышло. Она тут же прикусила язык, но было уже поздно. Остатки веселого любопытства испарились из морщинистых глаз профессора, он кинул на нее хищный взгляд исподлобья и махнул, чтобы она села на место. Секретарь осторожно внес поднос с дымящимися чашками и поставил на стол, едва не задев дорогой малахитовый прибор.

      Лара приготовилась к ответному удару.

      – Дорогая Ларисочка, ну что вы такое подумали? – всплеснул руками Лодин, когда она нехотя села, понимая, что слово не воробей и сейчас ей быстро укажут на дверь. – Ну что вы, не сердитесь так. Я и сам…

      Лодин умолк и уткнулся в чашку. Лара от стыда была готова провалиться сквозь землю. Обидела пожилого человека, который, похоже, тоже любил Николя как родного.

      – Простите, – прошептала она, из вежливости отпивая глоток мерзкого зеленого чая.

      – Ничего-ничего, – снова взмахнул руками профессор. – Я все понимаю. Дело тут такое – он ведь и мне ничего не сказал. Он и не мог сказать, моя дорогая.

      – Не мог? – Лара удивленно подняла глаза.

      – Не мог, – Лодин торопливо оглянулся, встал и как следует прикрыл дверь. – Я вам сейчас расскажу кое-что, Лариса. Вы уж сами решайте, как поступить, я вам чужой человек и не указ. Но вам, как и мне, Коля был… Коля нам не безразличен, поэтому я не хочу ничего от вас утаивать.

      Лара похолодела – оговорка профессора выбила ее из колеи.

      – Почему… почему вы так говорите о нем?

      Лодин отставил чашку и неловко пригладил топорщившиеся седые космы.

      – Я не знаю,