Принц и опер. Роман фантастических приключений. Николай Петрович Самуйлов

опрокинутое в чужой омут сознание. Чуть вздёрнуть брови, слегка растянуть губы… лучше с одной стороны, и, будьте любезны – на лицо скепсис глупца, воспроизведённый им в период овеществлённого самоанализа…

      Шевелюра, как я уже отмечал, кучерявится весьма могуче, прикрывает высокий лоб, средних размеров уши, и украшает то, что можно назвать молодым человеком приятной наружности, знающим себе цену. Лет двадцати пяти – тридцати. Метр девяносто, или чуть выше. Все тридцать два зуба. Здоровые, не поврежденные кариесом. Вот раньше помнится… Ну не помню, сколько зубов удалили мне дантисты-стоматологи в примитивной, дурно пахнущей совковой клинике! А вот незабываемые болевые ощущения от экзекуции без обезболивающего лекарства сохранились… Тихо-тихо! Изучаем вновь приобретённую физиономию дальше…

      Губы в меру пухлые, до ушей не растянуты.

      Щетина на щеках и подбородке похоже оставлена специально – дань моде. Видны следы выравнивания границ участка с произвольно произрастающей растительностью. Она и здесь курчавится, только мелкими жёсткими колечками. Может, Мадлен имела в виду эту колючую поросль? Избавлюсь и от неё…

      На этот раз я не был обнажённым. Великолепные абстрактной расцветки шорты с широким поясом, с пуговичками на ширинке, с длинными, почти до колен, штанинами.

      Насмотревшись на приобретённое тело, огляделся. Спальня, или будуар, площадью примерно 6 на 6 метров. Потолки высокие, более пяти метров. Широченное окно за шторами. Справа у притолоки нашёл кнопки. Шторы раздвинулись быстро и бесшумно.

      За окном тёмно-синее небо и непривычные для меня лазурные холмы. Вся округа покрыта зелёно-голубой растительностью: газоны с опрятно выкошенной травой, редкими кустарниками и совсем редкими, но огромными неизвестными мне деревьями. Между холмами виднеется краешек озера или реки. Зеркальная гладь отражает глубину безоблачного неба. Солнца не видно, оно находится сзади. Кривая длинная тень от дома простирается до ближайшего холмика. Она подсказывает – за окном раннее утро…

      Ну не вечер же, в конце концов!

      А впрочем… Да нет же! Мадлен говорила о завтраке, который приготовит мне Роза. Значит – утро…

      Так! А где в этом доме часы? В спальном будуаре их не видно.

      При уличном свете комната преобразилась, и я, натурально раскрыв рот, стал осматриваться.

      На стенах две картины с пейзажами. На одной – заколдованное лунным светом лесное озеро. На второй – пшеничное поле с васильками, лес с плакучими берёзами и бездонное тёмно-синее небо с пушистым облаком.

      Ночной светильник отключился с открытием штор. Обычный матовый шар, висящий в воздухе за изголовьем кровати. Я подошёл поближе, что бы рассмотреть нить, поддерживающую источник света… А шарик, демонстрируя собственную независимость, воспарил к потолку и передвинулся в дальний угол.

      Конечно же, я удивился, но не так уж, чтобы очень…

      Только