Кто в тереме живёт, или Хроники мелкого рантье. Сергей Александрович Менжерицкий

взбулькивают сирены и мимо проносится гаишная "вольво" с бешено вращающимся маячком, а следом за ней – кортеж правительственных "зилов" с затенёнными стёклами. Машины сворачивают на улицу Герцена и исчезают, повесив в воздухе облачко тончайшей бензиновой гари.

      – Миша в Кремль поехал. Цэ-у раздавать.

      – А, может, и Рыжков. У него тоже охраны навалом.

      – Дармоеды на нашу голову! Понатыкали милиции, поперекрывали людям дороги – и носятся, как хотят…

      – А когда они не носились? Всегда носились.

      – Так это мы их и приучили за семьдесят лет! Что нам можно в рожу плевать, а мы только молчим да утираемся…

      – Ничего, скоро они сами утрутся. Кровавыми сопельками.

      – Вы что? Опять к гражданской войне призываете?!

      – Призываю.

      – А я считаю, что на чужой беде счастья не построишь. Надо просто выбирать наверх самых достойных, и они будут себя вести достойно.

      – И кто у нас самый достойный? Ельцин, что ли?…

      Светофор переключается. Люди спешат через улицу, почти переходя на бег.

      Глава 8. Бакс, Франклин, консультант

      За воротами старинного особняка Союза редакторов царит оживление. Во двор то и дело вкатывают чёрные "Волги", из которых выбираются солидные дядечки с дипломатами. На ходу запахивая импортные дублёнки, они важно шествуют через двор и скрываются под козырьком главного подъезда. Крылову с Буртиным требуется другой подъезд – в левом флигеле, с малоприметной табличкой "Иностранная комиссия" на стене.

      Войдя внутрь, они находят комнату с нужным номером. В комнате, большую часть которой занимают старый конторский стол, шкаф и пара таких же обшарпанных стульев, их встречает суховатая дама средних лет. Дама делает сразу три дела: говорит по телефону, зажав трубку между щекой и плечом, наливает в кружку чай из слегка помятого алюминиевого чайника, а единственной свободной рукой, унизанной массивными перстнями, властно предлагает вошедшим присесть и подождать.

      – Да, лапушка, да. Сначала у них – Милан, потом – Рим и Флоренция. И везде, естественно, придётся выступать… Нагрузка? Ну, а что ж поделаешь. Мы ж теперь такие: всем интересны и везде нарасхват… Я тебе больше скажу: некоторые наши особо говорливые, которых в прежние времена дальше соцлагеря не пускали, теперь ещё и капризничают. Вот вчера был этот, как его… ээээээээ… Капустянский. Я, говорит, в Лос-Анджелес полечу, а в Пловдив – фигушки. Там, говорит, все рожи знакомые до тошноты, да и суточные – в левах, а на фига мне эти левы, если мне интересней – в долларах… Ну, ты представляешь, а?! Каков фрукт-грейпфрукт? Так ему, помимо суточных, американцы ещё и гонорар посулили… Что-что? Круглый стол с японцами? Ну, а как же. Обязательно. В апреле, как и запланировали. Три дня в Осаке, два – в Токио и ещё дополнительный день оговорили – специально на магазины. И твой Феликс, естественно, тоже в списке… Ой, да брось! Абсолютно не за что. Он у тебя мужик грамотный, английским владеет. А то ведь сейчас такие едут, что просто диву даёшься. Двух слов связать не могут, а самомнения – вагон…