Маленький цветок любви. Иосиф Семенович Сигалов

чудищ, пришедших сюда поклониться небесному идолу.

      Прогулка была чудесная. Но как только я пришел домой все прежние тревоги и мысли опять одолели меня. Я понял, что никуда не спрячусь от них, не скроюсь. Надо было что-то срочно делать с собой.

      Я нашел в аптечке, припрятанную женой пачку «фенозепама». Эти дефицитные таблетки она достала, через свою знакомую, работавшую в аптеке. Она запретила мне брать эти таблетки – берегла их для себя и для нашей Кати, которой скоро предстояло сдавать экзамены в школе, поступать в институт.

      Но теперь у меня не было иного выхода. Я принял на ночь сразу две таблетки и уснул. Проснулся я в три часа ночи. Дорожка бледного, тускло серебристого света пролегла на потолке от щели в не задернутых шторах. Я смотрел на нее, не мог понять ее происхождения и, наконец, догадался: это луна следит за мной, это свет ее недремлющего ока. Я долго ворочался и заснул не скоро. Мне приснился странный и страшный сон.

      Мне снилось, что мы идем с ней по лесу рядом плечом к плечу. Я не вижу ее, но знаю, что это она, Лена. Мы идем по белой снежной дороге. Лес, пронизанный солнцем и сверху (от солнца) и снизу (от снежного покрова) – светлый и праздничный. И так же светло и празднично на душе у нас. Мы идем рядом, чувствуя друг друга. И я испытываю ни с чем не сравнимое блаженство оттого, что она идет со мной.

      Вдруг словно огромная мрачная туча нашла на солнце. Оно стало гаснуть и стал темно в лесу, и погас свет этой непомерной, величественной радости, которым был наполнен этот лес и наши сердца. Мы очутились вдруг на узкой темной аллее по сторонам которой плотно и тесно стояли деревья – сумрачные, угрюмые. Было что-то устрашающее в этой темной и тесной стене, окружавшей нас с обеих сторон. Только где-то далеко впереди смутно светлела кромешная щель просвета.

      Мы идем медленно, неторопливо, но я чувствую какую-то смутную тревогу, чувствую подкатывающийся к сердцу страх – предчувствие какой-то страшной беды. Неожиданно лес по сторонам кончается, и мы оказываемся на краю огромного, глубокого, как пропасть, оврага. Через него перекинут темный дугообразный мост. Мы ступаем на этот мост, и я вижу, что он вовсе не черный. Вернее, черный он только в своей средней части, а к краям черный цвет переходит сначала в фиолетовый, а затем в синий цвет. Эти полосы сияют, переливаются – и я вдруг догадываюсь: это не мост, а радуга, черная радуга!

      Мы идем по ней вверх, все выше и выше и вдруг она обрывается. Перед нами раскинулась белая пропасть, дно ее – далеко внизу под нами. Я делаю еще один шаг и проваливаюсь. Я стремительно падаю, лечу куда-то вниз и вдруг оказываюсь на противоположной стороне оврага. Я медленно оборачиваюсь и обмираю от страха: я ничего не вижу! Нет ни моста-радуги, ни Лены, только белая бездна лежит подо мной. Я пытаюсь кричать: Лена! Лена… но не могу издать ни звука.

      Я проснулся и долго лежал в кровати, пытаясь придти в себя.

      «Господи,» – молился я – «помоги мне избавиться от этого наваждения – такого желанного и