Странница. Татьяна Абиссин

заметила, как Соболева осторожно подбирает слова, чтобы не нахамить. – Наверное, вы из какой-то фирмы. Решили поговорить со мной раньше конкурентов? Вы сообразительны. Но я не буду расписываться ни в каких рекламных контрактах, пока не изучу все «за» и «против». Так что можете оставить мне бумаги или визитную карточку. Завтра мой менеджер с вами свяжется…– Соболева величественно вытянула вперед руку. На запястье сверкнул браслет из зеленых камней.

      – Евгения, к моему глубокому сожалению, я не могу ждать до завтра. На пребывание в этом мире нам дается только один день. Выбрать кандидата, доставить кандидата. Куда уж проще, казалось бы. Но все осложняется маленькой деталью, – представитель неизвестной фирмы сделал короткую паузу, в процессе которой всунул Женьке визитку.

      Женька, как всегда, была слишком занята собой, чтобы вслушиваться в его сбивчивую, приглушенную речь. Но визитку с вытесненными на ней буквами рассмотрела:

      – Делёж Дробь Один, манекен, уполномоченный Гриотами… Что за чушь?

      Соболева протерла глаза, прочитала еще раз, потом вдруг расхохоталась, чуть помахивая карточкой, как маленьким веером:

      – Это, что, Любка придумала? «Развести» меня? Видать, карманные деньги бедняжке девать некуда. Догадалась позвонить в передачу «Скрытая камера», курица бесхвостая! Ну, и где камера, болван?!

      – Уважаемая Евгения Макаровна, от вас требуется только согласие. И больше ничего. Это делается, чтобы соблюсти закон равномерности миров. Но вы должны дать свой ответ прямо сейчас. Вы готовы последовать за мной и стать той, что изменит судьбу параллельного мира?

      – Катись отсюда, пока не вызвала охрану! – Женька резко оборвала смех, и, уперев руки в боки, грозно двинулась на мужчину. Это выглядело комично – щуплый подросток наступает на крепкого, высокого дядю, пусть и немного растерянного. Но Люба не смеялась. От чужака в цилиндре веяло какой-то бездушностью, свойственной роботу, а не живому человеку. Что-то знакомое и опасное, какое-то неуловимое воспоминание, вызванное этим мужчиной, не позволяло Любе просто войти в гримерку и взять пакеты. А растущее в геометрической прогрессии чувство тревоги за Женьку удерживало девочку от того, чтобы просто сбежать, забыв о том, что видела.

      – Итак, вы выбрали не добровольную, а принудительную транспортировку. Иногда такое бывает. Это не проблема для нас. Выбранного кандидата доставят в любом случае. А вот вы лишили себя некоторых привилегий.

      – Принудительную-чего? – побледнела Женька, замерев на месте с открытым ртом и вытаращенными глазами. Она словно застыла, в один миг превратившись из обычной девочки, в двухмерный образ с плохой фотографии. Тем временем колдун (а как теперь Люба могла его назвать?) тоже внешне изменился. Черты лица дрогнули и стали расплываться. Спустя несколько секунд посреди гримерки стоял манекен из золотистого пластика, одетый как человек. При этом манекен был живым – он двигался, расстегивая свой гротескный кожаный портфель.

      В полумраке мелькнул луч света, исходивший от жутковатой сумки Делёжа. Когда