В закоулках Мироздания. Александр Борисович Михайловский

рту, словно делал это под дулом пистолета.

      – Антон, может, съешь хотя бы яйцо? – настаивала я. – С помидоркой…

      – Мне противопоказан холестерин… – последовал его печальный ответ, – а помидоры немытые, наверно…

      Тем временем Ника все внимательнее поглядывала на Антона, и в ее взгляде начало появляться нечто, из-за чего мне стало ясно, почему ей дали такой позывной.

      – Ну хоть хлеба поешь! – уговаривала я Антона, как маленького ребенка.

      – Я белый хлеб вообще не ем… – решительно замотал он головой.

      – Ну тогда галету попробуй, – убеждала я его, чувствуя, что во мне проснулся какой-то спортивный азарт накормить нашего тощего хореографа.

      – Я не люблю галеты… – при этих словах Антон даже поморщился, как будто я предложила ему отведать какую-то гадость.

      Ника вдруг резко встала и куда-то отошла, а мы с детьми принялись за кофе. До чего же он был хорош! Крепкий, сладкий, ароматный – в магазине такого не купишь. И только Яна осталась равнодушна к этому божественному напитку – она продолжала пить компот, жмурясь от удовольствия – в нашем лагере редко наливали добавки.

      И тут вернулась Ника. Она присела рядом с Антоном, и, улыбаясь настоящей улыбкою кобры, протянула ему пучок травы.

      – На, угощайся! – сказала она, и все притихли, с интересом наблюдая за разыгрывающимся спектаклем.

      – Что это? – пробормотал Антон, растерянно моргая.

      – Ну как что – твой рацион, – ответила та совершенно нейтральным голосом, – для твоего гастрита – то что надо! Нежирно, некалорийно, без холестерина, к тому же переваривается хорошо – по крайней мере, бараны не жалуются.

      Антон растерянно моргал, глядя на пучок травы, которым Ника потрясала перед его носом.

      И тут на это шоу обратил внимание капитан Серегин. Он нахмурился и торопливо подошел к нам.

      – Кобра, отставить! – отрубил он, – пойдем-ка побеседуем… – его тон не сулил ничего хорошего.

      Ника усмехнулась, бросила траву в сторону и последовала за командиром, успев тихо прошипеть Антону напоследок:

      – Я тебе вот что скажу, Танцор… Ты что, думал – тут диетическая столовая при пансионате? Еще раз будешь нос от еды воротить – я тебя твою кепку сожрать заставлю!

      Перепуганный Антон сидел, ошарашено озираясь, он снял свою кепку и стал мять ее – как, собственно, делал всегда в минуты замешательства. Я молчала, избегая встречаться с ним взглядом. Выходка Ники мне понравилась, хотя, наверное, и не стоило дискредитировать Антона перед детьми. А дети тоже старались не смотреть на несчастного оплеванного хореографа, и лишь только Янка подошла к нему и сказала:

      – Спасибо за компот, Антон Витальевич!

      –На здоровье, Яна! – просиял тот в ответ, и мне отчего-то стало немного стыдно…

      Вскоре вернулась Ника и, не глядя на Антона, приступила к завершению своей трапезы.

      После сытного ужина, который в этом мире логичнее было бы назвать обедом, я почувствовала себя намного лучше. Я уже не ощущала того гнетущего