Беглые в Новороссии (сборник). Григорий Данилевский

за притча! Кто ни напьется из колодца – и заболел. Да что долго говорить: до весны вымерла половина деревни; хватились переводить в другое место, запретили пить воду из колодцев, – куда вам! Эпидемия хватила такая, что к Петрову дню другого года из трехсот-то семейств, господа, осталась в живых одна кривая старуха.

      Панчуковский помолчал и опять стал говорить:

      – Да, все погибло и вымерло; умерли дети, старики, отцы и матери, умер и поверенный, умерла и жена отца Павладия. Некому было и могил копать! Как узнали об этом в Петербурге, ужас напал на владельца – отказался вовсе от этой земли и до конца жизни тут уже не был. Скоро он сам умер, и земля перешла к его племяннице. Остался один отец Павладий с церковью и молодым садом у балки. Развел он действительно хорошенький сад, даже рощу, устроил пруд. Соседние и дальние колонисты, бывшие еще без церквей, болгары, сербы и даже греки, стали его прихожанами, а те-то опустелые дома бурлаки по камню растащили. И теперь там от былой деревни только видны плугом обведенные места дворов и улиц, да крест огромный на кладбище стоит. Так легли переселенцы все до едина. Умерла скоро и последняя старуха. Ну-с, часть этой земли, именно пять тысяч десятин, я сперва взял у новой владелицы в аренду, а потом, как видите, купил, а другую арендуют по частям, как знаете, кто хочет. Чумаки-то (как была еще там большая дорога, о которой все хлопотал строитель, и были еще не забросаны роковые колодцы), видя страшный крест, и прозвали прежде безыменную, протекающую тут по соседству речку, а потом и всю здешнюю землю Мертвыми Водами. Вот почему наш околоток так и зовется, хотя, как видите, он цветет и красуется не хуже какого-нибудь Висконсина, Элебэмы или Порт-о-Пренса[25], населенных заморскими колонистами.

      Студент встал, сошел вниз в залу, сел за рояль и начал играть чудный marche funebre[26] Шопена.

      – Однако же как недурно он играет, – сказал, прислушиваясь, кто-то из гостей.

      – Да, очень даровитый человек! – ответил другой голос из среды слушателей.

      Помолчали минут с десять. Снизу летели пленительные звуки.

      – Так у отца Павладия, должно быть, преавантажный теперь уголок? – спросил, громко чихнув, Швабер.

      Сумерки уже так сгустились, что все на балконе сидели, почти не видя друг друга, будто на воздухе в облаках.

      – Да, – ответил задумчиво Панчуковский, – место там прелестное, называется Святодухов Кут, на ключах; большой сад, душистая густая роща, пруд отличный; церковь вся в кустах сирени, акаций и в тополях, весной просто рай. Я, однако, редко, признаюсь, там бываю…

      – Отчего же?

      Панчуковский помолчал.

      – Вы хотите знать отчего?

      – Да.

      – Извольте: два медведя в одной берлоге не уживутся! Я аферист, и отец Павладий – аферист; он хлопочет о наживе, и я: ну, мы и соперники – вот как две торговки шашлыком на базаре…

      Слушатели рассмеялись.

      – Хороши соперники! Вы ворочаете чуть не сотнями тысяч,

25

Элебэма, то есть Алабама, и Висконсин – штаты США, Порт-о-Пренс (Порто-Пренс) – город на острове Гаити.

26

Похоронный марш (фр.).