Сопротивление материала. Виктория Травская

За их плечами незримо стояла Родина. Подвиг отцов и дедов, который нельзя было посрамить. Их общая Победа – именно так: с большой буквы «П»! «У советских – собственная гордость…»⁴ А теперь? Что знают эти девчонки и мальчишки, чьи родители выросли в благополучное, сытое время – о той войне? И теперь, когда благополучие и сытость так внезапно закончились, вдруг оказалось, что всё это было грандиозной исторической ошибкой, что весь советский строй был сплошное вранье и застой. Что пока мы, победители, за своим железным занавесом ходили строем и прославляли Партию, побеждённые – по другую его сторону – уже много десятилетий жили в свободном демократическом мире без унизительных очередей за самым необходимым. В мире, где каждый имел право на собственную точку зрения – и ему ничего за это не было! Где не ставили к стенке и не отправляли в расход только за то, что ты – другой. Или просто кажешься другим своему соседу.

      После смерти тирана, после разоблачения культа его личности страна, сама о том не подозревая, ещё три десятка лет мчалась, разогнавшись, на топливе тоталитаризма. Три десятилетия – именно таков был тормозной путь этой гигантской машины, поставленной на колёса сталинской индустриализацией и послевоенным восстановлением – не менее кровавыми, чем сама война. Дедову это было известно лучше, чем многим. Но, в отличие от них, много и мучительно размышляя о судьбе своей семьи и своей родины, он давно понял, что Революция, по поводу которой сейчас ломалось столько копий в печати и на телевидении, с приходом Сталина закончилась. Она стала просто символом, а весь её пафос остался лишь в песнях и лозунгах, отлился в бронзовые памятники, в сложную систему почти религиозных советских ритуалов – демонстраций, партийных съездов, коммунистических субботников и прочего – ничего общего не имевших с самой революцией. В то время, как из всех репродукторов страны раздавались торжествующие звуки хора о том, что есть у Революции начало – нет у Революции конца! – эта самая революция, мумифицированная и канонизированная, давно уже почила в мавзолее на Красной Площади столицы. Потому что революция – вещь бесконечно соблазнительная для своих авторов и участников возможностью полного и безнаказанного реванша – разрушительна для страны. Собственно говоря, революция и есть разрушение. Поэтому, чтобы жить дальше, её необходимо было остановить. Но остановить так, чтобы те люди, руками которых и во имя которых она совершалась, были уверены в обратном. Это и было сделано Сталиным – ценой миллионов жизней. Среди которых были жизни отца и матери Дедова.

      Но топливо, которое двигало машину советской истории, в конце концов иссякло, сгорело в её топках до последней крошки. И человек, оказавшийся в это время машинистом, почему-то решил, что наш паровоз теряет ход не из-за отсутствия угля, а из-за того, что едет не в том направлении. Где, вы говорите, следующая остановка? В коммуне?⁵ Это ещё зачем? Кто-нибудь знает,

4

Строка из стихотворения В.Маяковского.

5

«Наш паровоз Вперёд летит – В коммуне остановка!» – слова известной революционной песни.