Остров бабочек. Роберт Валерьевич Мальков

выжидающе посмотрела на меня.

      – Убедили! – хрипло сказал я, зло сузив глаза, и, резко развернувшись, пошёл прочь в сторону автобусной остановки. Играя на лице желваками, я безжалостно, с каким-то наслаждением топтал свою надежду, казавшейся мне прекрасными хрустальными розами. К чёрту всё! Пускай дальше радует тётю собранной земляникой, хорошим аппетитом, цитатами из умных книг. А с меня довольно! Хоть бы сердце разорвалось на части! За спиной царило каменное молчание, которое пронизывало меня холодом, точно там находилась глухая стена. Это только в других, счастливых мирах светило солнце, порхали бабочки, весело перекрикивались старушки ягодницы да «били» бойкие петушки-перепела.

      Дряхлый, но ещё имеющий власть Вотан

      Директор школы Анатолий Владимирович вызывал меня к себе. Предстояло объясниться. Привалило счастье! Как пел когда-то обаятельный Николай Гнатюк «Птица счастья завтрашнего дня Прилетела, крыльями звеня». Только звеня не крыльями, а свинцовыми ручками и по чей-то бестолковой черепушке.

      В девять часов, войдя в двери нашей школы с расслабленной пружиной, пройдя мимо усатой охранницы с чаем в подстаканнике, быстро поднявшись по только что вымытой парадной лестнице на второй этаж, минуя приёмную с рассматривающей свои ногти секретаршей Симой, кивнув ей, мол, у себя, и получив в ответ «да», я бодренько постучал в дверь и зашёл в кабинет директора.

      Кабинет начальника школы был такой же обшарпанный, как и сама школа, на ремонт которой у администрации города вот уже несколько лет не находилось средств. Вытянутый длину на восемь метров и выкрашенный зелёной в некоторых местах отставшей краской кабинет всё же внушал уважение, ибо с первого раза было видно, что здесь принимаются циркуляры свыше, которые, распадаясь на приказы, следующей волной попадают на столы зама и завучей, а оттуда в виде указаний доходят до умов ниже стоящего педагогического персонала. Не зря огромный шкаф, тянувшейся вдоль правой стены, был напичкан деловыми бумагами и в конце кабинета находился стол-бюро с проводным телефоном и служебным компьютером, как раз под портретом президента на задней стене, а истёртый паркет покрывал хорошо сохранившийся малиновый «архиерейский» половик. Всё говорило о том, что здесь происходит напряжённейшая, подчас изнурительная работа мысли и воли. Поэтому, чтобы руководящий ум не переутомился и ЦНС «высшего разума» не давала сбои, для релаксации в интерьер кабинета предусмотрительно поместили аквариум с краснопёрыми лупоглазыми тварями, располагавшийся в дальнем левом углу на тумбочке. Несмотря на гнилые рамы и стоящего на подоконнике с огромными колючками кактуса, который принципиально лет уж пять не расцветал, расслабляющим элементом можно было так же посчитать и вид из двух окон, идущих по левой стене и выходящих во двор, на котором в центре покоилась клумба с бархотками, а на заднем фоне росли в живописном беспорядке заросли боярышника. Правда, на одну треть двор закрывался (как раз над входом в школу) непритязательным щербатым козырьком, на котором кое-где