Линия жизни. Владислав Михайлович Погадаев

трудолюбивая, хозяйство вели просто образцово. Вот туда-то мы с Лёней и притопали. Кстати, дома у Берега я оказался в первый раз.

      Лёня притащил две пол-литровые кружки браги, мы с ним чокнулись и выпили по полной. Немного погодя – ещё по одной. Знать бы, что брага у них находится в оцинкованной посудине, может быть, поостерёгся, но не свезло, и я попросту отравился этим пойлом.

      До дому я дотопал быстро: слегка покачивало, но голова была довольно ясной. Дома же сразу пал на кровать. Тошнило. Моя заботливая и терпеливая бабуля подставила ведро, и начался процесс, который лучше не описывать…

      Сколько прошло времени, я и сейчас не скажу, но когда весь выкушанный алкоголь и закуска исторглись, горлом пошла кровь. Я, свесившись с кровати, просил об одном: чтобы не трогали и не поднимали мне голову, так как от этого становилось ещё хуже…

      Через некоторое время со дня рождения примчались все мои друзья, и не только, в общем, народу набилась целая комната. Прибежала наш участковый фельдшер, которая лишь разводила руками и говорила, что ничем помочь мне не сможет – слишком поздно, что вся надежда на мой молодой организм.

      Уснул я, как провалился, словно потерял сознание. Рано утром проснулся, поднял голову с подушки – ничего не болело, в теле были какая-то лёгкость и слабость. Моя бабуля всю ночь не спала, просидела возле меня. Когда я поднялся, очень обрадовалась, не ругала, не упрекала, сказала только: «Эх, Владюша, будешь ты теперь мучиться желудком всю жизнь». Правду сказала, так всё и вышло. Но тогда я пропустил её слова мимо ушей, меня волновало не это, а то, что происходило с моим прооперированным глазом. Подойдя к зеркалу, увидел, что глаза нет, а приоткрыв руками веки, различил лишь что-то ярко-красное. Вот тут я испугался по-настоящему!

      Проходили дни, недели…

      Наконец краснота и отёк начали спадать, веки – раскрываться. И – о, чудо – косоглазие исчезло!!! К концу августа глаз полностью открылся, осталось лишь небольшое кровоизлияние.

      Тут случилась ещё одна приятная неожиданность: моего друга Юру пригласил в гости его отец. Он работал секретарём Зайковского райкома партии и проживал в Зайково с молодой женой, которую привёз с фронта. У нас троих: Юры, Святослава и меня – была схожая семейная ситуация. Юркин отец вернулся с фронта с новой, молодой, женой. По семейной легенде, она спасла его от смерти, и, естественно, дальнейшую жизнь Юркин отец связал с ней. Детей у них не было, видимо, тяготы военной жизни не прошли бесследно. Юрка же остался с матерью, тётей Аней, которая работала фельдшером у нас на лесоучастке. Моя бабушка и тётя Аня очень сдружились из-за сходных семейных обстоятельств. Святослав тоже жил с матерью; куда подевался его отец, я не знаю, так как этот вопрос мы никогда не обсуждали.

      А я, при живых родителях, жил с бабушкой, только иногда приходя к отцу в гости. Материально он нам не помогал, да и большой необходимости в этом после поступления в училище уже не было. Дело в том, что в РУ учащиеся находились на полном государственном