Путь в Эдем. Джамшидов кубок я по всей земле искал. Анатолий Агарков

в стороне ворчал Макс Афганец, ворочаясь с боку на бок и ощупывая штаны и пиджачишко, – зарекался с тобой ложиться – опять напрудонила по самые уши. Откуда в тебе сулей стока берётся?

      Невеста покинула брачное ложе, подсела к костровищу, задрала подол цветастой юбки, разглядывая влажные разводья.

      – Сам ты фуришься, культявый.

      – Если б я, – огрызался одноногий, – то почему тогда Упырь сырой? Ты ж промеж нас лежала, вот и оросила.

      – Вставай, кровосос, – ткнул драным зонтом, заменявшим ему костыль, неподвижную спину, – захлебнёшься. Ишь пригрелся в лужаке.

      Филька выпростался из-под овчины, сел, протёр глаза, прокашлялся и сплюнул.

      – Похмелиться ба.

      Уч-Кудук встал на четвереньки и, что было мочи, дунул в потухший костёр. Серый пепел оголил чёрные угли.

      – Опять ты, тварь, в костёр мочился!

      – Почему я? – ощерился бывший трактирщик. – Это буржуй по своей барской привычке.

      – Да он встать не может.

      – Дак с колен.

      – А вчера кто?

      – Вчера можа и я – плохо помню: упились.

      – Да-а, – бородач сменил гнев на милость. – Вот был вечерок-то – зараз мы флаконов шесть, а то семь оприходовали. Ты сколь принёс?

      – Хрена ли считать, итить надо, промышлять.

      – А с буржуем, что делать?

      Все уставились на меня.

      – Слышь, буржуй, за тебя нам что-нибудь отвалят?

      – Или ты сам раскошелишься?

      Вот она, переломная минута. Надо брать быка за рога. Надо сказать что-то такое, чтобы они повалились в ноги от моих слов и прослезились. Только где эти слова? Неужто я и мыслить разучился?

      – Чего молчишь?

      – Где твой дом? Куда вести тебя?

      – Не вести, а нести – ведь он не ходячий.

      – Э, погодите-ка, – Уч-Кудук воздел указательный палец к потолку. – Погодите, можа это не простой буржуй – банкир какой али директор. Смотрите, костюм на нём с иголочки и галстук в блёсках. Запонка была золотая, да какая-то сука уже стащила.

      Он свирепо оглядел товарищей.

      – Звонарь ты? С дороги его волок, под шумок и уволок.

      – Гы-гы-гы….

      – Да у тебя ума не хватит. Ты, Кащеевна, что ль?

      – Можа и я. Вы что ль нахаляву очиститель выжрали вчера?

      – Да много ли он стоит?

      – А верните.

      – Ладно, хватит, – Уч-Кудук сверлил меня взглядом. – Я так мыслю, не простого полёта птичка попалась. Что, буржуй, молчишь? Признавайся, банкир ты или торгаш какой, магазинами владеешь? Что за тебя мы можем поиметь? Оптом или по частям продавать – сегодня, скажем, пальчик, завтра ушко, послезавтра хренделёк? Баба-то любит?

      И после этих слов я понял, что молчание – это главное моё оружие. А может и спасение.

      Бичам понравилось Уч-Кудука предложение.

      – В город пойдём, разнюхаем – кто из важных птиц пропал. А потом решим, как из её пёрышки повыщипать.

      Бородач