Опричник. Александр Смирнов

тихо постучали. Граф подошел к столу и взял, лежавший там пистолет. Рукой показал на дверь и проговорил:

      – Открывайте, граф. Я думаю, что это свои, но все же – рисковать не хочу.

      Меншиков подошел к двери и отодвинул запор в сторону. Она тут же распахнулась. На пороге стоял Годо. Он хотел, что-то сказать, но Рашфорт его опередил.

      – Armii Ludowej? (1) – Проговорил Обочин, Меншикову вдруг показалось, что произнес он это с польским говором.

      Трактирщик кивнул. Вошел в комнату и захлопнул дверь.

      – Их предводитель с братом остановился под вашей комнатой. Я бы, господа, – проговорил он, – посоветовал бы вам погреться у камина. Ночи сейчас довольно холодные.

      Рашфорт понимающе кивнул. Меншиков удивленно глядел на Годо, не понимая, зачем трактирщику заботиться об их комфорте, когда внизу находился такой щедрый человек, как король Франции. Тут бы вокруг того юлой вертеться, да угождать.

      – Я распоряжусь, чтобы утром ваши кони были готовы, – проговорил трактирщик и повернулся к двери.

      – Спасибо, друг. Я тебя не забуду.

      – Боюсь, что это наша с вами последняя встреча, граф, – вдруг сказал Годо. – Они серьезно настроены и не уйдут из этих мест пока не уничтожат всех ордынцев. Боюсь, Ля Рашель падет.

      – А как же ты, Годо?

      – А, что я? Выпутаюсь. Пока я им нужен живым, а как будет возможность, уйду в Испанию, а оттуда, глядишь, в Ямарику подамся.

      Трактирщик ушел. Рашфорт закрыл дверь на запор и подвинул стул к камину. Потом указал рукой на второй стул и прошептал:

      – Берите второй стул, граф, и присаживайтесь. Только, чур, сидите тихо.

      Меншиков тут же вспомнил эпизод из трех мушкетеров. Теперь все стало на свои места. Теперь понятно, отчего Годо советовал им посидеть у камина и греться.

      – Дорогой мой кузен, – раздался из камина голос Людовика. – Я считаю себя униженным. Я и предположить не мог, что супруга моя благоверная – Анна готова вступить в союз с Бэкингемом, против меня и ради того, чтобы последняя ордынская твердыня, оставшаяся на нашей земле, была свободным городом. Этого нельзя допустить, кузен.

      – Неужели вы, сир, чувствуете себя греческим монархом, у которого Парис увел Елену.

      Правитель Франции рассмеялся.

      – О нет, я не – Менелай. Да и Ля Рашель не Троя. Да и Анна, мой кузен не Елена. Тем более она в Париже, а не за стенами крепости, которую мы собираемся с вами взять. Пока Ля Рашель будет ордынским городом, на земле Французской никогда не будет спокойствия. Он как бельмо на глазу. Отсюда идут наши беды и мятежи. Но запомни, мой любезный кузен, что в данный момент промедление с осадой и взятием города смерти подобно.

      – А как же Карл I?

      – А, что Карл? – Удивился правитель Франции. – Он всего лишь марионетка в руках Бэкингема. Не будет Бэкингема, и он сойдет с политической арены. На его трон уже много желающих.

      – Как и на ваш, сир.

      – Я знаю, мой любезный кузен. Знаю. И знаю, что