Три рассказа. Роман Павлович Гусев

Осторожно поставил Майю на землю перед собой и положил ей руки на плечи. Она сразу замолчала, сглотнув слезы.

      – Смотри, – сказал ей человек.

      Перед ними лежала груда бурого кирпича под толщей снега. Отовсюду торчали засохшие кусты крапивы, скрывая часть кирпичей, но всё равно из глубины проступали очертания дымохода. Человек и Майя стояли на пороге дома. Но не было уже ни крыши, ни стен, только гнилые доски и битый кирпич под ногами. Снежный выступ окружал развалины, образуя квадрат.

      – Вот мы и дома, – произнес человек и вздохнул. – Я тогда уехал в город учиться и жил в общежитии, оставил отца одного. Здесь целая деревня стояла тогда, от ручья и до самой грунтовки. Хорошие места. И вот однажды пришли люди и сказали, что будут строить вместо деревни поселок для богатых. Непростые это были люди, с такими особо не поспоришь. Все соседи испугались, отдали дома за бесценок и разъехались кто куда. А отец уперся. Упрямый он был, понимаешь. Избы в деревне все разобрали, раскатали по бревнышку, пригнали строительную технику, а он все ни в какую. Ему уже и деньги нормальные стали предлагать. А он только смеется. Потом в одну из ночей дом наш сгорел вместе с отцом. Ну следователь приходил, конечно, да что толку. И самое обидное, коттеджи эти чертовы решили потом ближе к реке строить. Теперь в том поселке живешь ты. Так что, Майя, вот и загадка к тебе подоспела, – наклонился он к девочке. – Как по-твоему, кто дом поджог?

      – Дядя, я домой хочу. Можно мы обратно пойдем? – спросила Майя. Человек больше не держал ее, она сама теперь держалась за край его телогрейки. И они пошли обратно. Человек больше ничего не рассказывал. Когда они вошли в поселок, человек заметил в конце улицы машину МЧС и толпу народа.

      – Да, может и правда он просто пьяный был, – спросил сам себя человек, глядя как суетятся люди в конце улицы. – Знаешь, Майя, ты иди дальше сама, – предложил он девочке. – А я отсюда посмотрю, как ты идешь.

      И она пошла домой.

      Трехчетвертной

      Огромный желтый плафон болтался над газетным киоском. Киоск стоял прямо на железнодорожной платформе и уже не работал. Высокие фонари на тонких ножках тускло освещали остовы разломанных скамеек. Конец платформы терялся в темноте. Костя наклонился над окошком кассы, высыпал на металлическое блюдце горсть мелочи и произнес название своей станции. Он взял белый корешок билета и сунул в карман. Костя работал в детской библиотеке и редко заканчивал так поздно, но сегодня их директор устроил инвентаризацию библиотечного фонда. Пришлось до темноты сверять книги по каталогу с инвентарными номерами.

      Костя подошел к газетному киоску и стал всматриваться сквозь темную витрину. Он всегда коротал время разглядывая обложки глянцевых журналов с красивыми женщинами в откровенных платьях или купальниках, и даже крепкие накаченные мужчины выходившие из моря в обтягивающих плавках были хороши. Но сейчас будто бы специально полку с журналами прикрыли листами белого ватмана. Костя смог разглядеть только кусочек чьего-то голого плеча или колена.