Никогда не заводи подруг. Наталья Кушнерева

тот вечер?

      – Допускаю, – кивнула я, понимая, что ни к кому из жильцов он точно не мог приходить и скрывать наше с ним знакомство совершенно не в мою пользу. – Но я действительно не знаю, что ему понадобилось в моей квартире… – я запнулась, понимая, что сболтнула лишнего.

      – В вашей квартире? – удивленно поднял брови Шмаков. – Труп обнаружили в лифте вашего дома.

      – Ну да, – поспешила я вывернуть ситуацию в свою пользу. – Но раз уж вы говорите, что шел он ко мне, то понятное дело, что я впустила бы его в дом.

      – Тут вот еще какое дело, – сказал лейтенант. – Труп обнаружен в лифте, но убили его в другом месте.

      Я, кажется, побледнела.

      – Как это? – тихо спросила я.

      – А так. Убили, а потом перетащили в ваш лифт.

      – Но зачем? – я изо всех сил старалась показать свое удивление.

      – Не знаю. Но этим делом теперь занимается следственный комитет. Думаю, они скоро все выяснят.

      Мои ноги подкосились, и если бы я не сидела, то непременно свалилась бы в обморок. Денис Сергеевич заметил мое состояние, налил мне стакан воды и сунул в руку. Я выпила одним глотком и вернула стакан.

      –Анна Дмитриевна, я вам не враг. Если вы что-то знаете, расскажите. Я постараюсь вам помочь, – с пониманием в глазах, говорил Шмаков. Ага, как же! Расскажешь правду и тебя как соучастницу под белы рученьки лет на шесть. Нет уж. Если идти, то до конца.

      В кабинете Шмакова я провела еще полчаса, отвечая на одни и те же вопросы. Поняв, что ничего нового не добьется, Денис Сергеевич великодушно меня отпустил, напутствуя покаяться во всех грехах. Я помахала ручкой на прощание и покинула кабинет.

      Марат стоял в коридоре и очень увлеченно читал на стенде сводки экономических преступников. Заметив меня, он отлепился от стены и двинул в мою сторону.

      – Зачем вызывали? – с улыбкой спросил он.

      – Да так, – махнула я рукой. – Брали свидетельские показания.

      – По какому делу? – не отставал Дембовский.

      – По уголовному, – бросила я, а улыбка Марата стала еще шире.

      Мы загрузились в мою машину и выехали со стоянки.

      – Поехали, пообедаем, – предложил Марат.

      – Слушай, у тебя что, совсем нет никаких дел? – грубо поинтересовалась я.

      – Есть. Только они тебя не касаются.

      – А чего ж тогда в мои дела нос суешь?

      – Ты женщина, а женщины по своей природе глупы. Особенно в таких вопросах, – кивнул он в сторону отдела, от которого мы только что отъехали.

      – А ты, значит, умный? – огрызнулась я.

      – Умный, – кивнул он.

      – Настолько умный, что семь лет в каталажке просидел, – ухмыльнулась я. Марат резко затормозил, протянул руку и сильно схватил меня за волосы.

      – Повторяю для особо бестолковых: не смей никогда лезть в мои дела, – гневно процедил он сквозь зубы. От такого унижения мне стало обидно, и я слабо пискнула.

      – Отпусти, придурок. Прическу испортишь. Не для тебя старалась, – сказала я. Марат вновь разулыбался, но волосы выпустил.