Путь Святозара. Том первый. Елена Александровна Асеева

только и успел проронить Керк, не сводя взора с того места где дотоль находился доброжил.

      Юноша неспешно прилег на ложе и попытался обдумать все, что услышал от духа. Однако в это время в дверь неожиданно гулко постучали. Решив притвориться почивающим, Керк закрыл глаза и затаился. Впрочем, после непродолжительного стука, дверь открылась, и слуга Борщ без приглашения вошел в опочивальню. Он некоторое время топтался у двери, переступая там с ноги на ногу и чуть слышно пыхтя, словно никак не мог отдышаться от скорого подъема по ступеням лестницы, а немного погодя подал голос, принявшись неуверенно будить сына правителя:

      – Ваша милость, проснитесь. Ваш отец хочет с вами поговорить.

      Керк глубоко вздохнул, и, открыв глаза, сделал вид, что только миг назад пробудился. Он раскинул в разные стороны руки, и лениво потянувшись, все поколь сонным голосом вопросил:

      – Ты что-то сказал?

      Слуга дюже обрадовался столь быстрому подъёму да тотчас торопливо затараторил:

      – Ах, ваша милость, как хорошо, что вы проснулись, а то ваш отец, любимый наш правитель, уже раз пять о вас спрашивали: « Ну что же, Борщ, поднялся сын мой или нет», – переходя с высокого голоса на более низкий, судя по всему, подражая Ярилу, стрекотал слуга. – «Почивает, ваша светлость, – отвечаю я. – Ну пусть, пусть отдохнет, но как только проснется, приведи его ко мне». Уж вы простите, ваша милость, но его светлость очень хочет вас видеть. Потому только я и посмел вас разбудить, а так, конечно, спите, отдыхайте… мне не жалко.

      Керк слушая болтовню Борща, между тем уже поднялся с ложа и теперь умывался в тазу. Слуга услужливо поливал на голову и шею из ковша и, не переставая, пояснял:

      – Его светлость с утра на ногах, он всегда рано встает и рано поднимает ваших братьев – его милость Эриха и Тура…. Вас же уже познакомили с ними. Его милость Тур очень смелый и храбрый мальчик, такой уважительный, никогда от него грубого слова не услышишь, ни то, что его милость Эрих, – сказал Борщ, поперхнулся и примолк.

      Керк отнял от лица полотенце, взглянул в испуганное лицо слуги, и немедля вспомнил слова доброжила: «Хороший он паренек». Борщ, откровенно говоря, имел доброе и честное лицо. Чуть пониже, чем Керк, ростом, но такого, же крепкого телосложения, со светлыми, как ковыль волосами и серыми глазами. Лишь взглянув в лицо слуги, в его чистые серые глаза Керк сразу понял, что Борщ всегда озвучивает вслух все свои мысли и за эти тары-бары также часто получает. Вот и теперь чувствуя, что сболтнул лишнее и, не ведая, как поведет себя сын правителя, он даже слегка приклонил голову. Да тока Керк, выросший среди простых людей, а потому умеющий ценить честность и прямоту, обращаясь к слуге, осведомился:

      – Значит, мой брат Эрих груб и неуважителен?

      – Ну, не то, чтобы груб… – промямлил слуга, и отвел глаза в сторону.

      – Да ладно, Борщ. Я такой же, как ты, простой юноша и вырос на берегу моря. А о людях сужу по их человеческим качествам, – без ложной скромности заметил