Игра Теней. Кровь и Кость. Валиса Рома

ли серыми и невзрачными. Их костюмы давно потеряли цвет, как и свет фонарей, ставший скучающе белым. Даже вода и дождь казались оттенка светлого пепла, что извергают из своих труб паровозы, стуча громадными колёсами по серым рельсам, проносясь мимо извечно одинакового серого пейзажа.

      Порой, смотря в зеркало, она видела лишь отражение всех тех людей, которых встретила на однообразных улицах этого серого города. Даже кладбище под окнами порой казалось красочнее этого мира. Кресты там были чёрными и высокими, скрюченные деревья серыми и лохматыми без единого листочка, словно их кто-то высушил, а земля закопчённой от угля, когда низкая трава покрыта пеплом от проходящей за хлипким невысоким заборчиком дороги. Даже фонари казались старыми, покрытыми многолетней пылью и источающими холодный некрасивый свет.

      Ужасный мир, но у неё просто не было выбора.

      Она жила в нём как и многие другие, не в силах изменить место жительства и уехать куда-то в другое место. Ведь её серый мир ограничивался только этим городом, а что было дальше – её уже не особо волновало. Она родилась тут, она тут и умрёт, такова незавидная судьба пустышки, которых в этом городе полным полно. Куда ни глянь – безликие люди в сером с незапоминающимися лицами и проблеском какой-то угасающей искры в глазах, что потухала так же быстро, как и их желания. Вот почему ей не нравился этот мир. Он губил чужие мечты, раздавливая их своей скукой и серостью. Здесь издавна не появлялись какие-то красочные цвета, даже у книг иллюстрации померкли, став серыми и скучными, от чего уже клонило в сон. И кровь стала чёрной. Люди начали рождаться с чёрной кровью, думая, что так и положено. Они использовали её для заклинаний, а самые отчаянные пытались воссоздать истинный утерянный цвет. Он был сильней. Он был красивее, и более могущественнее. Но такая кровь давно перестала появляться у людей и животных. Единственное, что оставалось цветным, это королевское вино тысячелетней выдержки. Говорили, что более раннее вино ещё до того, как оно утратило свой цвет, имело насыщенно алый оттенок, и лишь с годами начало темнеть, превратившись в чёрное с лёгким ароматом цветов, которые сейчас пахли только пеплом. А испить вино благородного бордового цвета могли только королевские особы, другим же даже за его хранение грозилась смертная казнь – самое лучшее, что только можно предложить в этом сером скучном городе. Но ей повезло. У неё имелась одна такая бутылка самого настоящего алого вина, которого даже не было у короля, и узнай он об этом, её бы за это порезали на мелкие кусочки и подали к его столу… а впрочем, он знал. Он знал, что у неё имеется это вино. И знал, что оно алое из-за крови людей, которые создавали его. Поэтому это вино было особенным, и за него многие алхимики продали бы свою душу, если бы знали, что оно у неё есть. А об этом лучше особо не распространяться, особенно в этом сером унылом мире.

      Чёрное перо свободно погрузилось в такие же чёрные чернила, в свою очередь которые располагались в чёрной чернильнице на чёрном резном столе в серой тусклой комнате с занавешенными пепельными шторами окнами, выходящими на кладбище с чёрными покосившимися крестами. Мало кто знал, а может, никто и не догадывался, что и чернила эти были сделаны из людской крови. Дорогое удовольствие, но не тому, кто живёт прямо на пороге кладбища и чуть ли не каждый день видит, как одним за другим хоронят людей. В последнее время стало слишком много мертвецов. Эпидемия распространялась по городу подобно ветру, и что самое интересное и загадочное, умирали лишь дворяне, и то, один из пяти. Так что если сосчитать, то чуть ли не в каждой семье был свой покойник, которого хоронили в роскошном чёрном, чаще в хрустальном, гробу, украшая белыми лилиями изголовье и подножье. Красиво, вот только пустая трата времени. К чему эти излишества и изящества? Она не понимала. Не понимала, почему многие хоронят лишь пепел от любимого человека, не понимала зачем вообще хоронить людей на кладбище или в склепах? Странная традиция неизвестно откуда взявшаяся.

      Перо выводило красивые ровные буквы на сером листе пергамента, порой окунаясь в чёрные чернила из крови и вновь прикасаясь к шероховатой поверхности. Она должна была каждый день проводить летопись кладбища с новыми захоронениями, проходя вдоль свежевырытых холмиков с тусклым фонарём в руке, чей белый свет рассеивал привычную тьму, обступающую со всех сторон. Обычная работа для Хранительницы Могил и Мёртвых Душ при дворце. Жалование хорошее, соседи тихие, в главных аж сам король, а всё равно чего-то не хватает. Какой-то искры или нечто подобного, что могла бы разогреть серую застывшую душу и раскрыть глаза на то, что здесь кажется обыденным.

      Перо замерло, и чёрная клякса тут же растянула свои чернильные щупальца на весь листок, заходя на аккуратные буквы и подложенную под листок серую промокашку. Отложив перо в сторону, она осторожно взяла ещё один испачканный документ и, скомкав его, кинула в переполненную мусорку, подставив под щёку кулак с выпирающими костяшками и постукивая пальцами по столу. Она должна была закончить отчёт как три дня назад и этот лист уже должен был лежать перед глазами какого-нибудь левого королевского советника. Смертей слишком много чтобы оставлять всё просто так, надеясь, что в будущем всё каким-то чудесным образом разрешится. Да ничего подобного. Ещё пару сотен трупов, которые прибудут сюда через