Было весело в деревне…. Надежда Осипова

Танька по сердобольности разок-другой почесала у кота за ушками. Ездить на мельницу пришлось ещё два дня, и кот от Таньки уже не захотел отлипать, без опаски месил грязь тремя лапами возле их телеги. Последним рейсом она позвала бурого, похлопав рядом с собой по мешку. Дважды приглашать его не потребовалось – кот ласточкой взмыл на воз, и увечье в этом ему нисколечко не помешало. Дома Танькины старухи зароптали в три голоса:

      – Совсем девка сдурела! Пошто ветер-то у тебя в голове? Кошачьего калеку в дом приволокла! Всяких уродов со всех помоек в дом натаскала. Можно было и доброго котишку сыскать, коль охота напала…

      Кот слушал старух с гордо поднятой головой. С чувством собственного достоинства он позволил и Вельветке обнюхать себя с головы до хвоста. Танька за мудрое терпение и благородную осанку прозвала кота Маркизом.

      После погрома, устроенного Анархией на новоселье, Яков Григорьевич втыкать вдругорядь жерди в прясло поленился, и жили теперь соседи запросто, одним двором. Вечером с пастбища приходила во двор стоумовая корова Марта, самостоятельно открывая мордой запор с внутренней стороны калитки. За удой она давала ведро молока, но, чтобы её подоить, надо было верёвкой быстро обмотать задние ноги – Марта лягалась. Степанида утверждала, что корова у них очень хорошая, не скандальная, но деликатных кровей, по сей причине страшится щекотки. Молоко она давала густое, благодаря чему хозяева спокойно терпели её брыканье из года в год. В последнее месяцы и Танька постигла науку доить Марту, дородная Степанида Мироновна, накопившая почти два центнера личного веса, частенько прихварывала. Как только с пастбища пастух прогонял вдоль улицы коров, а Марта запускала себя во двор, то за калиткой начинал визжать дураковский боров Борис. Чтобы Бориска не одичал, день-деньской околачиваясь промеж деревенских луж, и дом свой знал, Яков Григорьевич намешивал ему в пойло остатки хозяйской еды, измельчённые капустные листья, а также морковную, свекольную и брюквенную ботву с огорода, и вечером выливал месиво через прясло прямо в корыто. Борову шли и картофельные очистки в распаренной дроблёнке, чтобы на рёбрах у него нарастало сало, – так уж испокон веков устроено безотходное крестьянское хозяйство, когда одно дело с немалой выгодой поддерживает другое.

      Всеми дворовыми делами нынче благополучно управляла Вельветка. Она урчала перед дойкой на Марту, сортировала кур и петухов на пришлых и своих, гоняла вдоль дороги чужих котов, помогала запрягать Анархию. Норовистая лошадь стояла почти спокойно, если прямо перед собой лицезрела махонькую рычащую Вельветку, готовую в любую секунду бесстрашно вцепиться ей в морду. На хлопотные сборы за метёлками и шиповником прискакал понаблюдать и Маркиз, он теперь всегда провожал Таньку и Якова Григорьевича в дорогу, прыгая за телегой на трёх лапах до самых ворот.

      Калиновый колок располагался между