Матильда. Тайна дома Романовых. Братья Швальнеры

полет. Она хотела прыгнуть так высоко, как никогда не прыгала ни ее сестра, ни заносчивая enfant terrible Рыхлякова, ни ее подруга Скорсюк, ни Цукки, ни Линьяни. И это понятно – ведь ее, а не кого-либо другого отметил сам Государь.

      Мария Федоровна меж тем уловила взгляд сына на сцену – он буквально был прикован к роскошным и витиеватым движениям молодой балерины.

      – По-моему, ей не хватает скромности на сцене, – попыталась она унять кипящий в молодом сыне восторг.

      – А по-моему, в балете это категория лишняя…

      Император оценил остроумие сына – и захлопал громче, чем хлопал остальным, как только выступление сию минуту закончилось, хотя это и было не положено; хлопать даже монарху надлежало всем одинаково, чтобы не создать ни у одной из юных танцовщиц ощущение исключительности. Мария Федоровна понимала, что сварливый муж снова сел на любимого конька, принявшись оспаривать ее точку зрения – не потому, что имел иную, а потому, что привык быть первым, и потому тоже стала аплодировать что было сил. Лучший способ одолеть его нрав было выбросить белый флаг.

      Через час, когда выступления всех танцовщиц подошли к концу, все стали садиться за столы.

      – Где ваше место? – первым делом спросил государь, как только встретил Малю после концерта в зале, где были накрыты столы с яствами.

      – У меня нет своего места, Ваше Величество, я ведь не штатная, а приходящая ученица.

      Он перевел свой суровый взгляд на Всеволожского. Тот развел руками и покраснел.

      – Непорядок. Садитесь тогда со мною рядом.

      Маля чувствовала на спине явно злые взгляды Рыхляковой и Скорсюк, и потому предпочитала не оборачиваться в ту минуту, когда Государь снова одарил ее своей лаской. Просто уселась рядом. Наследник сел от нее по левую руку и теперь, по правилам этикета, должен был за нею ухаживать.

      – Только сильно не флиртуйте, – снова бросил царь и улыбнулся. На сей раз Мария Федоровна, которой, очевидно, наскучил однообразный юмор супруга, не разделила его эмоций. Да и самой Мале было не до смеха – все время, пока она танцевала, ей казалось, будто Николай Александрович смотрит на нее очень пристально, и, если бы она хоть мгновением поймала его взгляд, хоть бы минуточкой доли ответила ему, то непременно потеряла бы равновесие прямо там, на подмостках. Теперь же он сидел рядом, и она буквально не знала, куда ей девать глаза. Надо сказать, что он тоже был порядочно смущен – в отличие от обычного королевского отпрыска, скромность была ему весьма присуща.

      Не найдя подходящего слова, с которого следовало бы начать разговор с юной дамой, он взял в руки эмалированную кружку, что стояла на столе и повертел ее перед собой.

      – Ха, какое убожество. Вы небось дома-то не пьете из таких кружек?

      Маля расхохоталась, и тем самым показала ему, что вовсе не так следует начинать светский разговор.

      – Да, простите мне мою неуместную фразу… Вы, кажется, обронили, когда танцевали…

      Наследник протянул ей руку – в ладони был зажат маленький