Недетские сказки. Стихи и проза. Valentina Winter

негромко заговорил сам с собой. – Мой Не Маленький принц, твой смех для меня – точно родник в пустыне…

      И тут он замолчал, потому что заплакал.

      Милый мой братик, Гензель

      Знаешь, что самое смешное, Гензель? Ты никогда не был в моем вкусе (я никогда и подумать не могла о таком). Но однажды утром все твои родинки, шрамы и мысли отчего-то совпали с моими. И, наблюдая за тобой украдкой, я поняла, что с того дня ты – мой шаг в пропасть, мой безумный жар среди ночи, моя гибель.

      Я помню, как твои пальцы, впервые прикоснувшись ко мне, были такими несмелыми и дрожащими. Они ласкали меня, будто минуя кожу, защищавшую тело, и прикасаясь прямо к оголенным нервам. Наш первый поцелуй – это две переплетённые алые розы с шипами, настолько красиво, что больно.

      Днем наша общая мать говорила нам, что ты – старший брат, должен заступаться за свою сестру, а я – младшая, уважать тебя. И мы покорно следовали ее наставлениям. А когда наступала ночь, мы с тобой становились, как вусмерть пьяные, ошалелые декабристы, сосланные за предательство Родины. Каждая наша близость была, как маленькая смерть и маленькое возрождение. Одна из миллиарда лучших жизней, прожитая в один миг. Сладчайший грех, разлитый по венам. Бурлящий экстаз, вырывающийся вместе со вздохом.

      Знаешь, что по истине иронично? Наши отношения, которых по Божьему закону быть не должно. Мы – Гензель и Гретель, мы – смешение крови, мы – Инь и Инь. Мы – самый ужасный порок, мы – самая большая ошибка. Мы шагаем босиком по рассыпанным розам, лежащим шипами вверх, ежедневно преодолевая самих себя.

      Наша любовь – тайна, припорошенная сухими листьями от чужих глаз, источающая аромат дерзких роз и нежнейших лилий. Эта любовь – с дурманящим привкусом полыни и вина. Любовь, которой нет места ни в этом доме, ни даже в целом мире.

      Нам нигде нет места, и единственное, что нас ждет – темница или костер. Но знаешь, лучше сгореть на костре, лучше ослепнуть, лучше лишиться ног, лучше впасть в глубокую кому, лучше вечность гнить заживо, чем отказаться от тебя, милый мой братик, Гензель.

      Мы друг для друга уже не любимые грабли, а битые стекла вперемешку с углями на которых мы отчаянно и с удовольствием танцуем, раня ноги и душу в кровь.

      Навечно спящая красавица

      Я стою в углу тускло освещенной комнаты и, затаив дыхание, гляжу на большую кровать. На ней, накрытая тонким покрывалом, умиротворенно лежит моя любовь. По кроваво-красной шелковой подушке разметались чудесные кудрявые локоны, похожие на белый лён. Сейчас цвет волос практически слился с цветом лица, и явление это еще сильнее подчёркивает ее острые скулы и тонкие бескровные губы, цвета лесного паслена, что так манят испить с них терпкий сок. Руки с тонкими пальцами и посиневшими лунками ногтей элегантно сложены на все еще привлекательной, но уже не волнуемой дыханием, груди. Как же вы прекрасны в своей ледяной