Хорошее жилище для одинокого охотника. Повести. Алексей Николаевич Ивин

и есть, – разозлился я вдруг. – Держись за мой хлястик – не пропадешь.

      – Здесь дядя Толя Шевелев косит – его пожни. А на том берегу черники много, говорят…

      – А то я не знаю.

      – Надо же о чем-то разговаривать. Уже и ребят не слыхать, а мы все идем. Медведь нас не задерет?

      – Медведь не дурак по ночам шастать. Он и днем-то ничего не видит, потому что близорукий. К нему можно подойти на десять шагов, если против ветра, он и то не учует.

      – Вот я и говорю: вдруг он где-нибудь тут под кустом ночует? Утром теленок сюда забредет, а он его хоп! – и съест.

      – Не бойся, мы уже у цели. Жаль, фонарик не захватил. Нагнись и лезь сюда, только осторожней. Мы сейчас небольшой костерок запалим.

      – Может не надо? Кругом сушняк. Мы же в самый ельник забрались.

      – А как ты думаешь чай вскипятить? В горстях, что ли? Мы небольшой соорудим, прямо тут. У меня тут старое кострище, я уже чаевничал один раз.

      – Нет, мне тут у тебя все равно не нравится: тесно, темно.

      – Я сейчас тебе провод сюда протяну электрический, не угодно ли? Может, еще люстру подвесить?

      – Я решила, что после школы пойду работать в магазин, в отдел парфюмерии. Знаешь, как здорово: входишь туда – и такой запах: мылом, духами! Просто прелесть!

      – Дался тебе этот город. По-моему, здесь пахнет не хуже, особенно днем, когда жарко и все разогревается на солнце. От смороды такой запах, что можно в обморок упасть.

      – Нет, ты не понимаешь. В городе удобства: ванная, цветы на подоконниках, кисейные занавески. Я у тети Вали видела: у нее, знаешь, как входишь, сразу направо трюмо в полный рост, а на тумбочке баночек с косметикой полно, в ванной цветной кафель с рисунками, знаешь, как в Китае рисуют, две большие комнаты, пол паркетный, моющиеся обои голубые, – красота! И еще лоджия есть: с восьмого этажа знаешь какой вид – залюбуешься!

      – Ну и катись к своей тете Вале, – рассердился я окончательно: спички гасли одна за другой, сухие еловые ветки никак не загорались, а искать впотьмах бересту не хотелось. Казалось, что Бабетта, расписывая прелести городской жизни, издевается надо мной, который, раскорячившись, пытался раздуть слабые искры и запорошил себе лицо пеплом. – Тебе там не жилье – тебе стильные мальчики больше нравятся…

      – Ну и что? Они одеваются лучше деревенских. А у тети Вали сын, Глеб, ему двадцать восемь лет, у него уже машина «жигуль» красного цвета, я каталась…

      – «Жигуль»! Сама ты «жигуль»! – рассвирепел я, хотя пламя, наконец, взбежало по веткам и веселый огонек заплясал в кромешной тьме. – Они же все там искусственные, они корову в глаза не видели, они думают, что жерех – это птица. Не вру, мне один городской парень доказывал. Как муравьи, бегают без толку туда-сюда. Я зачем тебя сюда привел?

      – Зачем?

      – Чтобы