Хрустальная сосна. Виктор Викторович Улин

что?! – закричал Мореход, продолжая крепко сжимать бедра маленькой Люды. – Что там случилось?!

      – Магнитофон перегрелся, – резко ответила Вика, протягивая мне гитару. – Пусть лучше Женя вам споет.

      – Да я устал, – попытался отказаться я; меня не устраивало, что мною обрываются танцы. – Пусть лучше народ танцует!

      – Хочет народ танцевать? – строго спросила Вика, глядя в темноту.

      Все молчали, чувствуя, как назревает внезапный конфликт.

      Только Люда попыталась что-то пискнуть, но я даже не разобрал слов.

      – Я хочу! – крикнул Аркадий, отталкивая Вику от магнитофона.

      – Завтра ты у меня на агрегате потанцуешь !!! – орал я, хватая его за руку. – Мать твою за обе ноги!!!

      – Цирк уехал, клоуны остались, – вмешался Саша-К, уловив, что непонятное дело принимает серьезный оборот. – Аркадий, садись. Евгений, играй. Я заказываю первую песню.

      Конфликт был потушен волей командира. Но игра сегодня мне как-то не давалась: то ли мучила злость на Аркашку, то ли я действительно устал. Хотя в сущности все оказывалось прозрачным: мне просто было некому петь. Катя так и не вернулась, как не появился и Славка. Вика, немного послушав, куда-то убежала: ее, насколько я успел понять, песни вообще абсолютно не трогали, и она попросила меня петь лишь для того, чтобы избавиться от Аркашкиного внимания. Три сидевшие у костра пары занимались только друг другом. Один Саша-К тихо смотрел на огонь – то ли слушал, то ли думал о чем-то своем, витая далеко отсюда.

      И еще, даже во время пения в некоем тайном уголке моего сознания неприятно шевелилась подсказанная Викой мысль, что, возможно, не случайно Славка и Катя оба отсутствуют у костра….

      В общем, сегодня я оказался не в форме. Поэтому, спев всего одну песню, отставил гитару в сторону.

      Геныч с Тамарой молча растаяли в темноте.

      – Ладно, спокойной ночи, – сказал, поднимаясь, Саша-К. – Пошел и я до кладбища прогуляюсь…

      – И мы, пожалуй, тоже, – пробормотал Лавров.

      – Пойдем и мы погуляем, что ли, – предложил Мореход Люде, сжимая ее со всей мощью нерастраченных сил.

      Люда ничего не ответила – как мне показалось, он просто поднял ее с бревна и унес с собой.

      И я остался один. Костер тихо потрескивал своими последними огоньками: никто давно не подбавлял в него топлива. Я сидел и не понимал, о чем сейчас думаю. Мне было хорошо в одиночество у ночного огня, и в то же время почему-то очень грустно.

      Следовало идти спать, но я почему-то медлил. Прогорели дрова, тихо исчезло пламя. Поляна погрузилась во мрак. В обступившей темноте резко проявились звуки.

      От кухни мимо костра тихо прошелестели две тени. Я не стал окликать, не стал даже вслушиваться, кто это идет, боясь узнать, Викину правоту насчет Кати и Славки. В принципе меня это не могло волновать; я не осуждал Катю и тем более Славку, но почему-то знал, как неприятно будет мне удостовериться в том, что моя платонически возлюбленная на деле всего лишь самая обычная женщина и, подобно всем, гуляет по ночам.

      Там