Тайна царской короны. 12 новых скифских сказок. Гай Себеус

чеканит!

      Но родители не отступаются, на своём стоят. Сами прожили в бедности, так хочется, чтобы хоть дочка любимая недостатка ни в чём не знала.

      Затосковали влюблённые. Но делать нечего. Не принято было у скифов поступать против воли родительской.

      Ушёл Скил в чужие земли на заработки. А куда – никому не сказывает. Только невесте своей шепнул, что нанялся у моноцеросов овечьи стада пасти. А те ему полновесными золотыми платили.

      Моноцеросы в меловых пещерах, как птицы, гнездились.

      Лапы у них были как ноги человечьи, а клюв губами заканчивался. Которыми очень удобно было высасывать птичьи яйца, лягушачью икру и …мозги из черепов.

      Для пропитания они большие стада овец держали, а пастухов из бедных людей нанимали.

      Сытые моноцеросы умели издавать своими трубчатыми губами такие печальные мелодии, что овцам-то – ничего, а люди до беспамятства заслушивались. Пели эти твари чистыми женскими голосами. Пели о жизни, о смерти и о таинственных перекрёстках.

      Что за перекрёстки это были, никто не знал. Но песни были очень печальные, поэтому все слушатели обыкновенно плакали, а после …память теряли!

      2

      Вот раз вернулся Скил с заработков домой – золотую монетку принёс, второй, третий. Так вскоре половина обеденной чаши золотых монет насобиралась. Взмолилась тогда Опойя:

      – Давай попросим родителей половиной чаши золота довольствоваться!

      – Нет уж, я слово дал, – поразмыслив, отвечает Скил. – Потерпи ещё немного, любимая. Скоро мы вместе будем, и тогда уж никто не сможет разлучить нас!

      – Ой, боюсь я! – обливалась слезами Опойя. – Не бывало ещё случая, чтобы от моноцеросов люди с заработками возвращались. Умеют они, видно, обмануть простого человека. А после его мозг, как у барана, высосать!

      – Не бойся за меня! Я ведь секрет знаю, – посмеивался Скил. – Им не надо в глаза смотреть. Никто не знает, что за сила заключается в открытом взгляде, но он подобен открытым дверям: заходи и бери что хочешь! Зато когда сами моноцеросы поют, тут уж они становятся совсем беззащитными, так увлекаются.

      Ушёл на этот раз Скил и как в воду канул, пропал бесследно. И где искать его – никто не знает.

      Родители уже начали дочери нового жениха подыскивать. А та женихов перебирает, а сама всё к плетню выходит, да в сторону меловых пещер посматривает, милого ждёт.

      Не знали старые родители, что молодые обучили летучую мышку летать меж собой, вести приносить. Если та просвистит: «Цвирк-цвирк», – то всё хорошо. Ну а если уж: «Цварк! Цварк!» – беда наступила, и можно не ждать Скила обратно. Тут уж действительно можно искать другого жениха.

      Долго мышки не было. Но принесла она, в конце концов, печальную весть.

      Поняла Опойя, что заслушался всё-таки её Скил песнями моноцеросов о таинственных перекрёстках, потерял память и нечаянно открыл свой взгляд, став для них едой. Забыл он и о доме, и о своей невесте. Сидит, видно, в пещерке, своей очереди – стать ужином моноцеросовым – дожидается.

      Надела