Под водой, в небесах, на паркете. Том 1. Т. Н. Борисов

что и стены (в данном случае – переборки) имеют уши. Я на собственном опыте убедился, что в нашей стране нарушаются законы физики – скорость «стука» многократно превышает скорость звука. По сей день не знаю, кто меня тогда «заложил», точнее, как тогда говорили, «проявил бдительность».

      Забыл сказать, что все время, прошедшее с вышеупомянутого политзанятия, замполит в буквальном смысле этого выражения «дышал мне в затылок», ожидая любой оплошности с моей стороны или со стороны моих подчиненных: ему был нужен только повод, а уж что-что, а расправляться с неугодными политорганы всегда умели. Правда, расстрел перед строем, как в первые годы советской власти, или пуля в затылок, как в 30-е, мне уже не грозили, но при большом желании и некотором старании любой замполит мог добиться исключения неугодного офицера (после ряда выговоров с занесением в личное дело и без оного) из рядов КПСС, что автоматически влекло за собой списание с РПК СН – на стратегических ракетоносцах пионеры и беспартийные не служили.

      Когда отворилась дверь каюты, я разлиновывал тетрадку, вспоминая известную поговорку о том, что произойдет, если поручить дураку молиться. На пороге стоял мой «заклятый друг» в шинели. Лицо замполита сияло лучезарной улыбкой. Мне показалось, что у него не 32 зуба, как у нормального человека, а по меньшей мере 700, как у белой акулы.

      – Тенгиз Николаевич, будьте так любезны, собирайтесь, пойдете со мной. Я жду Вас на корне пирса, – капитан 3 ранга был изыскано вежлив.

      – А что произошло? У меня сейчас начинается проворачивание механизмов.

      – Ничего, я с механиком договорился. А что произошло – узнаете на месте, – замполит закрыл за собой дверь.

      Еще не зная, что произошло, я понял одно – мне каюк.

      Быстро переодевшись, выскочил на пирс. Полтора километра до штаба дивизии мы прошли молча. Когда миновали особый отдел при КГБ СССР, мне стало легче на душе. Так же молча поднялись на второй этаж, где располагался политотдел дивизии. Оставив меня перед дверью начпо, каптри вошел в кабинет. Последующие десять минут показались мне вечностью. Мысленно еще раз перебрал все свои прегрешения, но ничего достойного внимания столь высокого начальства не припомнил. Когда замполит торжественно распахнул дверь кабинета, ослепительная улыбка все еще украшала его лицо, а манеры были столь же безупречны, хотя в голосе явно чувствовалась издевка:

      – Тенгиз Николаевич, прошу!

      Я не успел переступить порог, как вздрогнул от удара кулака по столу. Стакан с карандашами и настольный календарь подпрыгнули.

      – Товарищ лейтенант! Я отдам Вас под трибунал! – начпо явно не шутил, и мне стало не по себе.

      – За что, товарищ капитан 1 ранга?

      – За нарушение самого святого, что у нас есть – нашей новой конституции! Не успели на ней еще высохнуть чернила, а Вы ее уже нарушили! Конституция, которую с такой надеждой ждал весь советский народ!.. – начпо понесло – Я