Дырка от бублика 1. Байки о вкусной и здоровой жизни. Аркадий Лапидус

фраза была принята шофёром на свой счёт, так как всю остальную часть пути он хмуро молчал…

      Дачный коттедж представлял из себя эклектическое чудо. Претенциозная фантазия восточного заказчика соединила в этом скромном государственном домике (по сравнению с другими хоромами) разные архитектурные эпохи и даже прозрения в будущее. Дворец графа Воронцова, находящийся в благодатном Крыму, имел бы весьма пристыженный вид рядом с этим дачным пирожным. Подсвечиваемый изнутри ни в чём не повинными россыпями лампочек Ильича, вкрученных в венецианского хрусталя люстры, коттедж, как сказочный фрегат, плыл в необъятном садовом аромате, отгороженном от посторонних любопытных глаз глухой бетонной стеной.

      Вечерело.

      На веранде, за белым роялем, сидел облачённый в махровый халат свежевымытый Аполлон.

      Он вяло музицировал.

      В тиснёных кожаных креслах финского гарнитура из карельской берёзы возлежали дядюшка и тётушка. Посасывая через пластмассовые трубочки гранатовый сок, они мирно переругивались.

      – Ты стал недалёким человеком, Соломон!

      – Я? Недалёким? Хм…

      – Да-да – ты! Это другим можно втирать очки, а я-то тебя вижу насквозь. Меня не обманешь! Ты вот так живёшь и думаешь, что это хорошо.

      – Ну да – это плохо!

      – Плохо, Соломон, плохо! Ты отупел, зарос жиром, перестал видеть людей и уж тем более понимать их. А ведь у тебя был талантище! Я помню, когда мы с тобой впервые встретились, ты сразу сказал, что я – это всё! Ты был провидец! А теперь ты стал похож на этих вурдалаков…

      – С кем поведёшься, кисонька. С кем поведёшься…

      – А ты не водись! – тётушка капризно оттопырила мизинец.

      – А ты в финские кресла не садись! – в тон ей усмехнулся дядюшка.

      – Чем эти упыри будут сидеть, так лучше уж я.

      И вообще – мир хижинам, война – дворцам! – тётушка причмокнула, всасывая очередную порцию сока.

      – Правильно, о моя хижинка! – рассмеялся Соломон и дребезжащим голоском тоненько проблеял: «Вышли мы все из народа, дети семьи трудовой!».

      – Слышу звон бубенцов издалёка! Может, подыграть? – тут же откликнулся Аполлон и взял несколько мажорных аккордов.

      – Ты сильно изменился, Поль, – вместо ответа заметил дядюшка. – Мне кажутся несколько странными твои мысли…

      – И изречения! – закончил племянник.

      – Да-да! И потом, что это за маскарад был на тебе сегодня? Кепка… Какой-то сумасшедший лапсердак… У тебя же должен быть прекрасный вкус!

      – Шоковая одежда, дядюшка! Дорожно-шоковая! Скучно мне! Невыносимо скучно! Тоска разъедает, как ржавчина! Собственно, поэтому я здесь и сижу… в вашей благословенной Алма-Ате! Днём сердцебиения… страхи какие-то… а ночью… Вчера во сне я разрубил топором голову маме… Освободил от боли… Она так молила меня об этом!.. Так молила!.. Вот!.. Опять началось… – Аполлон схватился за пульс и побледнел.

      – Соломон, ты изверг! У нас такое горе! – тётушка отставила стакан и всхлипнула.

      – Я понимаю, но надо держаться…