Лютый гость. Людвиг Павельчик

покупки? Вряд ли. Спиртного ему все равно не продадут, а ничего другого мать с Барри и не покупают… Что же тогда?

      Он недоуменно посмотрел на родительницу, ожидая пояснений. Та почесала нос и прищелкнула языком.

      – Ну, так вот. Сегодня ты отправишься в новый супермаркет – тот, что недавно открылся за полем, – и купишь себе в подарок конфету! Ну, и еще кое-что. Идет?

      Она взглянула на сына с такой торжественностью, словно только что осчастливила его небывалым образом.

      Конфету? И все? А как же резиновые сапоги, как у соседских ребят? А ботинки? Да и разве продадут в магазине одну конфету?

      Нисколько не смущаясь написанным на лице сына разочарованием, мать продолжала:

      – Сейчас я быстренько напишу тебе список покупок, и ты отправишься. Думаю, что магазин уже открылся.

      Она поднялась со стула, запихнула подальше в халат свои дряблые груди и принялась рыться в ящиках буфета в поисках письменных принадлежностей. Наконец, отыскав огрызок карандаша и листок мятой бумаги, она добрых пять минут что-то царапала на нем, время от времени слюнявя кончик грифеля и задумываясь. Закончив, она повернулась к Вилли:

      – На вот, возьми! Надеюсь, тебе все понятно?

      – Я не умею читать, мама.

      Перпетуя остолбенело уставилась на сына.

      – Фу ты, черт, и правда… Ты ведь только пару недель ходишь в школу, да? Что же теперь делать?

      Она казалась очень расстроенной. Пожевав нижнюю губу в минутном раздумье, она произнесла:

      – Думаю, что ты не дурак и в состоянии заучить список наизусть. Он небольшой. Ну?

      Вилли пожал плечами:

      – Я попробую, мама.

      – Отлично! Тогда слушай. Так… Первый список…

      – Их что, несколько? – испугался парнишка, который совсем не был уверен в том, что ничего не забудет и не накликает тем самым материнский гнев на свою голову.

      – Не перебивай! Я просто разделила список на два, чтобы тебе было удобней. Итак, запоминай! Сетка лука… сетка картофеля… плитка шоколада для меня… ну, и кусок сала для Барри. Того, с толстыми прожилками. Это все ты положишь в тележку и оплатишь на кассе, – она сунула в руку сына мятую банкноту в пять марок. – Так, идем дальше… Две бутылки красного испанского вина – оно покрепче будет, бутылку шнапса Doppelkorn для моего Барри, две пачки «Marlboro»… нет, лучше три… и… да чего там! Возьмешь три бутылки вина! Ну, вот, в общем-то, и все пока. Тебе все ясно?

      Вилли ошалело смотрел на мать. Она, должно быть, спятила! Кто же отпустит ему в магазине все это?

      Не решаясь на громкий протест, он промямлил:

      – Но, мама, ты ведь знаешь, что мне не продадут спиртное…

      Перпетуя театрально фыркнула.

      – Разумеется, не продадут, болван! Но кто тебе велит его покупать? Возьмешь большую хозяйственную сумку, бросишь ее в тележку и спрячешь под ней бутылки и сигареты, что тут неясного? Никто тебя особо проверять не станет, ведь ты же, в конце концов, заплатишь за лук и картошку! Да и вид у тебя… как бы это сказать… больно бестолковый, чтобы можно было что-нибудь