Патриарх Никон. Том 1. Михаил Филиппов

мама? – отчаянно крикнул Ника.

      Отец вздрогнул, подошел к нему и, обняв его, кротко сказал:

      – Маму твою Бог принял.

      И Ника повис у отца на шее.

      – Полно-то баловать парня, – озлобилась сидевшая здесь женщина; вскочила со своего места, насильно оторвала его от отца и, ударив его несколько раз, бросила обратно в люльку.

      Больше Ника ничего не помнил; когда же вновь очнулся, то увидел ту же женщину, только с платком на голове.

      Ника испуганно на нее взглянул, вспомнил, как она оторвала его руки от шеи отца и как она больно его била.

      – А паренек-то очнулся, – послышался ее резкий голос. – Неча сказать – живуч, точно котенок…

      На это замечание отец подошел к люльке и нагнулся к Нике; тот боялся его обнять, но поцеловал его горячо. При этом он почувствовал, что горячая слеза отца капнула ему на лицо. Эта капля была чудодейственна – Нике сделалось так легко и так захотелось ему жить; а тут, как нарочно, солнышко-ведрышко заглянуло в окно…

      С этого дня Нике становилось все лучше и лучше, и он вскоре встал из своей люльки, а матери все нет как нет, спросить же не смеет, – еще сердитая новая мать прибьет.

      Растет Ника не по дням, а по часам, мачеха поэтому и злобствует – то нужно другие сапоги купить, то рубашонку новую шить, а не то Ника много ест, Ника не там сидит, не там стоит.

      И все это говорится с бранью и ему и отцу, а зачастую ни за что вихры натянет, уши нарвет или чем ни на есть отколотит да накажет – отцу-де ни гугу! Иначе со света сживу…

      Была осень; отец и мачеха куда-то ушли и дома не ночевали. В избе было холодно, и Ника со страху и с холоду забрался в печь и сладко в самой глубине ее заснул, свернувшись, как котенок. Спит он, и снится ему его мама: в белой она одежде, светлая, ясная такая и как будто свет от нее исходит. Простирает он ей свои худенькие ручки, хочет ее обнять и кричит:

      – Мама, возьми меня от злой мачехи… отчего ты ушла?..

      Но та глядит только на него любовно, ничего не отвечает, а тут что-то жмет его голову и что-то душит: он вскрикивает и просыпается… Оглядывается он, силится вспомнить, где он, и видит, что он в печи, а тут кто-то наложил в печку дров и подложил уже огонь, дрова чуть-чуть еще тлеют, и дым выносится в трубу, но через несколько минут или дым его задушит, или он сжарится. Он силится выбросить дрова, но дым от потухших головней душит его страшно. Начинает он вопить, и, к счастью, кто-то входит в избу, выбрасывает дрова и вытаскивает его из русской печи.

      Ника от страха и удушья падает в обморок: спасительница его обливает ему голову водою и приводит его в чувство; он узнает одну из деревенских вдов Ксению.

      В это время входит мачеха и, узнав в чем дело, бьет его жестоко и вопит:

      – Вот что вздумал, в печи спать? Да хоша б и сгорело зелье…

      Вдову возмутило это, и она начала умолять мачеху отдать ей Нику на воспитание.

      – Возьми, корми и одевай его, да с тем пущай мне служит.

      Согласилась на это вдова и взяла к себе ребенка да стала ходить за ним, как родная мать…

      Проходит