Царь Иоанн Грозный. Дилогия. Т. 2: Грозное время. Лев Жданов

столковаться с государем!..

      И двинулись прямо к спальне царя.

      Но вход князю заградили те же Мстиславский и оба брата Воротынские.

      – Подожди, князь-осударь, больно речи твои вчерашние истомили государя. Не приказано допущать на очи царские твою милость, княже?!

      – Как смеете?! – крикнул было Владимир.

      Но, увидав, что противники стоят с нахмуренными лицами, с мечами наготове, обернулся к своим приверженцам и проговорил:

      – Вот до чего дело-то дошло! Меня, брата государева, кого царь звать посылал, – и к брату не пущають… Ну, пусть же Бог рассудит нас!

      И князь быстро вышел из покоя, не обратив внимания на брань и споры, которые завязались между враждующими боярами.

      Пройдя сени и переход, соединяющий палаты Ивана с Передней Избой, где снова собрались для крестного целования меньшие бояре и люди служилые, – Владимир повернул к выходу, на крыльцо, у которого стоял его аргамак и ожидала свита.

      Когда шел князь к царю, полчаса тому назад, у этой двери стоял один из стрельцов Курбского, лично знакомый князю еще из-под Казани…

      Теперь, к удивлению своему, Владимир увидал, что дверь охраняют двое черкесов из числа стражи Ших-Алеевой, с бердышами в руках.

      Князь был шагах в пяти от двери, когда часовые, скрестив вдруг оружие, обратились к нему с вопросом:

      – Какое слово?

      Не обращая внимание на двух плохо говорящих по-русски азиатов, Владимир подошел к самой двери.

      – Я – князь Старицкий! – властно кинул им.

      Схватился рукой за один бердыш, чтобы отклонить его и пройти.

      Но здоровенный азиат довольно решительно отвел руку князя, отстранил его самого и грубовато заявил:

      – Ничиво ни знаим… Пусты нелзя… Слово скажи – тагада гайда!

      Негодующий князь наполовину выхватил было меч из ножон, но в ту же минуту с яростью почувствовал, что второй горец – железной рукой схватил его за кисть; а меч так и остался наполовину обнаженный.

      Поняв, что против двоих диких, сильных глупцов ему ничего не поделать, – Владимир кинулся назад.

      Но там у дверей перехода, где еще минуту назад никого не было, – стояло двое таких же азиатов со скрещенными бердышами, а позади виден был, должно быть, их начальник, красавец-юноша в богатом восточном боевом уборе.

      То был Симеон Бекбулатович. Ему поручили на этот важный день начальство над стражей из черкесов, поставленных внезапно вместо стрельцов. Стрельцы, пожалуй, могли бы отказаться, не подняли бы руку на князя Старицкого, любимого вождя русских ратей.

      Владимир понял все и побледнел.

      – Что ж это будет?! Капкан? Пустите меня! Я должен пройти хотя бы назад, к князю Воротынскому. Знаешь ты его? – по-татарски обратился Владимир к Саину.

      – Знаю, господин! – отвечал юноша. – Да вот и сам он жалует…

      Действительно, Воротынский, зная наперед, какая сцена должна разыграться при выходе Старицкого, поспешил за князем с тремя-четырьмя из приверженцев царских.

      – Поторапливай,