днем мы с удовлетворением замечали, что собаки чувствовали себя все лучше и лучше у нас на судне. Может быть, и среди нас самих были такие, кто вначале несколько сомневался в глубине души в том, что «собачий вопрос» уладится. Если такая неуверенность и существовала, то во всяком случае она исчезла довольно быстро. Уже очень скоро у нас были все основания питать надежду провезти наших животных в хорошем состоянии. Прежде всего мы должны были заботиться о том, чтобы, насколько позволяли обстоятельства, давать им обильную и хорошую пищу. Для их питания мы запаслись, как уже было упомянуто раньше, главным образом сушеной рыбой. Эскимосская собака не отличается особой прихотливостью, но в конце концов даже и ее желудку сушеная рыба, и только сушеная рыба, может показаться несколько однообразной. Необходима некоторая добавка жиров, иначе дело может плохо кончиться. У нас на судне было несколько огромных бочек с жиром или салом, но запас все же был таков, что приходилось экономить этот продукт. Чтобы протянуть запас жира и в то же время скормить нашим столовникам побольше сушеной рыбы, нам удалось изобрести смесь, которая, по выражению моряков, называлась болтушкой. Не нужно смешивать ее с колотушкой
[11], хотя их тоже иногда перепадало на долю собак в изобилии, но болтушка расценивалась гораздо выше. Она состояла из смеси рубленой рыбы, сала и кукурузной муки; все разваривалось в кашу. Это блюдо подавалось три раза в неделю, и наши животные были от него без ума! Они очень быстро научились распознавать дни, когда можно было ожидать этого месива. Как только собаки слышали бряканье жестяной посуды, в которой разносились отдельные порции, они оживлялись и поднимали такой лай и визг, что нельзя было расслышать ни слова. Как приготовление, так и дележка этого добавочного кушанья доставляли нам порой много хлопот, но зато они прекрасно окупались. Если бы мы из-за неудобств прекратили такое питание, то, наверное, наши собаки при прибытии в Китовую бухту выглядели бы довольно плачевно.
Сушеная рыба была далеко не так восхитительна, как болтушка, но зато ее у нас было достаточно. Не надо понимать этого в том смысле, что сами собаки считали когда-нибудь порцию достаточной, – нет, они все равно воровали у своего ближнего; может быть, это делалось ими ради спорта, которым, однако, они чрезвычайно увлекались, и не раз какому-нибудь молодчику прописывалась хорошая трепка, чтобы внушить мысль о недозволенности этого.
Впрочем, я боюсь, что они занимались воровством, прекрасно зная, что поступать так не годится; но привычка была слишком застарелой, чтобы можно было от нее отучиться.
Другим обычаем или, вернее, дурной привычкой эскимосских собак, которая у них появилась с течением времени и от которой, во всяком случае на время морского перехода, мы их по возможности старались отучать, была наклонность задавать концерты. Что должны были означать эти представления, – устраивались ли они для препровождения времени, выражалось ли ими удовольствие или наоборот, –
