Герои классики. Продленка для взрослых. Александр Архангельский

ты молчал…

      Светило бледное гарема!

      И здесь ужель забвенно ты?

      Или Мария и Зарема

      Одни счастливые мечты?

      Иль только сон воображенья

      В пустынной мгле нарисовал

      Свои минутные виденья,

      Души неясный идеал?

      При публикации стихи будут помечаться 1820-м годом, чтобы возникало впечатление, что они созданы до поэмы; в них окончательно проявится метафорический слой сюжета: гарем – символ человеческой души, Мария и Зарема – не живые фигуры, а аллегорические образы чувств, живущих в сердце Гирея.

      К 1825 году относится драматическая обработка поэмы: «Керим-Гирей» А. А. Шаховского. Впоследствии Пушкин предпримет еще одну попытку создать образ мусульманина, который разворачивается в сторону христианства: Тазит, главный герой незавершенной поэмы «Тазит» (1829–1830).

      Зарема – пленница и наложница хана Гирея:

      Он светлый взор

      Остановил на мне в молчанье,

      Позвал меня <…>

      Мы в беспрерывном упованье

      Дышали счастьем.

      Зарема страстно любит хана и не в силах смириться с новым выбором любовника и властелина – с его привязанностью к очередной пленнице, польской княжне Марии. Прокравшись ночью в ее «полумонашескую келью», Зарема произносит бурный монолог, в котором исповедь смешана с угрозой, а слезы – с гневом. Из этого монолога (который был обязательным сюжетным элементом «байронической» поэмы) мы узнаем, что Зарема – «грузинка», и когда-то, до появления в гареме, была христианкой:

      Родилась я не здесь, далеко,

      Далеко… но минувших дней

      Предметы в памяти моей

      Доныне врезаны глубоко.

      Я помню горы в небесах,

      Потоки жаркие в горах,

      Непроходимые дубравы,

      Другой закон, другие нравы <…>

      Согласно этому закону Зарема требует от Марии не просто отречения от Гирея, но клятвы собственной христианской верой, что отвратит его от себя. При этом Зарема тоже не вписывается в привычные устои гарема; нравы гарема требуют безучастности, а не ангельской бесстрастности или демонической страсти. Но больше двух героинь не объединяет ничто. Контрастны их образы, контрастно их поведение, контрастны даже их биографии. Одну воспитала мать, другую – отец. Обе связаны по праву рождения с христианской традицией, но одна – с восточной ее ветвью, а другая – с западной. Если встреча Гирея с Марией разрушает его «магометанскую цельность», то его встреча с Заремой, напротив, отрывает наложницу от христианства. Гирей и Зарема половинчаты, а Мария обладает идеальной ценностью.

      В духе восточных поэт Байрона Пушкин ослабляет сюжет своей поэмы; читатель заранее знает, что Зарема в конце концов была казнена; он догадывается, что ее ночная угроза не была пустой и что Марию убила именно страстная Зарема, хотя прямо это и не сказано.

      Промчались дни; Марии нет.

      Мгновенно сирота почила.

      Она