Час встречный. Евграф Жданко

снилось, как напуганная стая

      Взвилась, покинув свой насиженный пятак.

      И ночь тревожна,

      И день светлый неспокоен,

      И пальцы фартук поминутно теребят,

      И думы горькие проходят в сердце строем

      И ранят бедное, и мучат, и свербят.

      Мне шепчут листья,

      Что и путь твой бесконечен,

      И что последний твой разломлен каравай,

      А мне помочь тебе в разлуке, милый, нечем…

      Но я стараюсь – только ты не унывай.

      Расправлю крылья,

      Поднимусь над миром этим,

      Увижу след твой в дебрях, смоченных росой,

      Замру от радости, забуду всё на свете

      И стану речкой у ноги твоей босой.

      Усталой горстью

      Зачерпни меня, мой милый,

      Чтоб разлилась я по плечам и по груди.

      И, если вера не придаст и капли силы,

      Войди поглубже и уже не выходи.

      (из девичьих страданий мест

      где говорят по-русски)

      © Евграф Жданко, 2018

      ISBN 978-5-4490-2291-2

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      То было время, когда птицы не кричали

      И стлался дым над помутившейся водой.

      То было время слов, исполненных печали,

      И бледных бликов, проплывавших чередой.

      То были годы безраздельного господства

      Чего-то среднего над жаждущим расти

      И перспективы вопиющего сиротства

      С досадным знанием, что некуда идти,

      Что нет надежды на приют в конце пути.

      Сияло солнце где-то там, за облаками,

      Но на земле царили сумерки и тьма;

      Мысль тех, кто мыслил, поглощалась потолками,

      А кто не мыслил – обходились без ума.

      Играли дети в игры гибельного свойства,

      Вослед родителям не глядя никогда…

      Все были жертвами порочного устройства,

      Рабами робости и ложного стыда,

      С чьих уст не слышалось в ответ ни «нет», ни «да».

      И только травы в диком поле не стеснялись

      Расти, плодиться и испытывать восторг;

      Цветы шмелям и пчёлам тихо улыбались,

      А те вели между собой извечный торг.

      И странным образом в том самом диком поле,

      Где жизнь, казалось бы, застыла на ветру,

      Одна душа с печатью мудрости и боли,

      Устав бороться с безысходностью в миру,

      Нашла прибежище в час встречный поутру.

      • • • • • • • • • •

      В пространстве масса всевозможных ответвлений,

      Слоёв и сфер, а также страт и закутков,

      «Углов мышиных» и других подразделений —

      Всё обозначить недостанет нужных слов…

      Но суть проста: везде есть то, что именуют

      Крупицей духа внутри каждого из нас;

      Конгломераты их живут, сосуществуют,

      Друг с другом в год соприкасаются лишь раз.

      И миг единства их и есть тот встречный час.

      • • • • • • • • • •

      Как неуютно и всё так же безысходно,

      Но в то же время так свободно и легко…

      Струится влага, холодна и чужеродна,

      К корням по стеблю, превращаясь в молоко.

      А звёзды смотрят свысока, как вновьпришедший

      Промокшей курицей пытается сыскать

      Заслон от ветра и как он, его обретший,

      Стремится тут же дивным соком расплескать

      Вокруг текущую из сердца благодать.

      Был день, разодранный на мглу серее пепла,

      И были сумерки, как бархат на плечах;

      Сверкнула молния, да тут же и ослепла

      В гораздо более блистательных лучах;

      Пространство вздрогнуло спиной озябшей кошки,

      Раздался гул, нет – сокрушительный аккорд;

      Боль раскололась с треском сдавленной матрёшки

      И разметалась черепками, точно фьорд

      По берегам студёных вод по курсу Nord.

      Бывало часто так в местах тех малолюдных,

      Где поволокой был затянут каждый взгляд

      Немногочисленных ростков в ложбинах скудных,

      Где чахло всё: и зверь, и плод, и свежесть чад…

      Ползучим гадам здесь не ползалось вольготно,

      И не скакалось