Люди среди людей. Сборник рассказов. Альбина Нури

Савельев. Он виртуозно владел умением находить удобные объяснения самым труднообъяснимым вещам. Помотал головой, как собака, выбравшаяся из воды, сунул чашку в раковину, оделся и вышел из квартиры.

      Занятия обычно заканчивались около трех, но он не спешил домой: листал журналы, водил ручкой по бумаге, сплетничал с коллегами, именуя все это «подготовкой на завтра». На самом деле Савельев давно ни к чему не готовился. Тексты лекций и планы семинаров были написаны им много лет назад и почти не претерпевали изменений. Можно было посидеть в библиотеке, разнообразить материал, обновить методику, но – зачем? Студентам все равно, что забывать. У них полно дел куда увлекательнее истории медицины.

      Повторять одно и то же год за годом было невыносимо, но поиск новых сведений стал бы не менее унылым занятием. Трудно признавать такое в сорок с лишним, но он понимал, что выбрал не ту профессию. Поначалу осознание этого факта пугало, потом сделалось привычным.

      Медицина его никогда не интересовала: он боялся крови, был брезглив и ненавидел биологию. Однако родители были врачами, и он безропотно поплелся вслед за ними, окончил университет, защитил кандидатскую. Медициной занимался, но врачом так и не стал: ушел, как всем с гордостью говорила мать, в науку.

      Ушел и заблудился, так и не найдя в ней своего пути.

      Сегодня Савельеву было не просто скучно – мучительно находиться в университете. Стены надвигались на него, сжимали и выдавливали наружу, как пасту из тюбика. Он кое-как провел семинар и прочел две лекции, не понимая смысла собственных слов, не делая замечаний болтунам, не обращая внимания на студентов, уткнувшихся в экраны новомодных телефонов.

      Дома он залпом выпил два стакана воды и позвонил матери. С тех пор, как умер отец, он говорил с нею каждый день: дежурно справлялся о здоровье, выслушивал подробный отчет о настроении, бессоннице, дурных снах и неуместных замечаниях заклятой подруги Нонны Борисовны. Прижимая трубку к уху, слушал и не слышал. Мамин голос, с годами истончившийся, как и вся ее фигура, шея, волосы, произносил слова, которые казались Савельеву иностранными.

      – Мам, – тихо позвал он, – мне кажется, со мной что-то происходит. Все как-то… неправильно.

      Мать замолчала. Подумала минутку и строго произнесла:

      – Сергей, в чем дело? Ты нездоров?

      – Совершенно здоров, мама, я говорю о другом! Понимаешь, вспомнил Лиду и…

      – Не понимаю и понимать не хочу! – отрубила мать. – У тебя типичный возрастной кризис. Такое бывает у всех мужчин. Надеюсь, ты не связался с какой-нибудь молоденькой свистушкой?

      – Конечно, нет, – поморщился Савельев.

      Черт его дернул за язык: зачем было начинать этот разговор?

      – Вот и хорошо. У тебя чудесная жена. Дом – полная чаша!

      – И чем же она наполнена, эта чаша?.. Извини, у меня сотовый. Позже перезвоню, – сказал он и повесил трубку, не дожидаясь, что она ответит.

      Лида – вот с кем ему хотелось поговорить, кого необходимо было увидеть. Но невозможно.

      Савельев пошел в спальню и лег на кровать.

      Он