Крик жаворонка. Жизнь и судьба Ивана Трубилина. Рунов Владимир Викторович

руководителей, которых хвалил или ругал по поводу, иногда и без него. Просто так, под настроение… Как, например, того же «кубанского» Суслова. Попасться ему под «горячую руку» было опасно – он принимал решение мгновенно, безоговорочно, а часто и бездумно. Вот этого все и боялись!

      Однажды был такой случай. Летит он тихоходным самолетом Ил-14 с инспекционным осмотром полей Липецкой области. Понятно, с большущей свитой, в числе которой находится и министр сельского хозяйства СССР Константин Георгиевич Пысин. Тот еще при Сталине состоял в немалой должности, был секретарем Молотовского (потом переименовали в Пермский) обкома партии.

      Мужчина возрастной, солидный, с густым голосом, окрашенным властными интонациями. По образованию животновод, хотя ни одного дня на ферме не работал – больше двигался по комсомольской и партийной стезе. Ему многое удалось – в тридцать лет заместитель секретаря обкома партии по животноводству, чуть позже уже и сам секретарь по этим же вопросам.

      Человек он в партийной среде авторитетный, после разгрома «антипартийщиков» за горячую поддержку Хрущева занял должность руководителя Алтайского крайкома КПСС, а оттуда вскоре и «скакнул» в кресло министра сельского хозяйства СССР. Откровенно говоря, оно являлось самым «расстрельным» в любом российском правительстве. На того министра можно было всегда списать трудности продовольственного обеспечения, что делали не раз, даже с легендарным и верноподданным Полянским.

      Так вот, летит тот самолет, где на переднем месте устроился насупленный Никита Сергеевич, поскольку сильно рассердился еще в Липецке. Ему очень не понравились темпы освоения залежных земель, которых в липецких перелесках в то время была пропасть. Молча смотрит в иллюминатор, сердито сопит, иногда задает Пысину вопрос:

      – А это чьи угодья?

      Понятно, что министр не знает (да и знать не может), что за земли плывут в данный момент под крылом.

      – Трудно так сразу угадать, – пожимает Пысин плечами, и вдруг из-за министерской спины раздается уверенный голос:

      – Это, Никита Сергеевич, картофельные поля колхоза имени Мичурина!

      Летят дальше. Хрущев снова спрашивает, глядя на ржавеющую технику, стащенную до бесформенной кучи под открытое небо на опушке леса:

      – Это чье хозяйство?

      Министр, понятно, молчит. Ну, откуда ему, столичному жителю, знать, чьи трактора брошены на произвол судьбы в том безлюдье? Голос из-за спины тут как тут, поясняет:

      – Это земли колхоза «Светлый путь» Добринского района. В основном занимаются производством картофеля, немного сахарной свеклой…

      – А урожайность? – продолжает дотошный Никита Сергеевич.

      – Если по картофелю, то где-то порядка ста восьмидесяти центнеров с гектара, – отвечает голос из свиты. – Могло быть и больше, но много из-за погоды остается на полях… Дожди мешают, людей не хватает…

      – А ну подойди сюда! – Хрущев извлекает из придворной толпы