Анна навсегда. Ярославия Кузнецова

психами и пичкали таблетками, от которых у тебя текут слюни.

      Когда я слышала этот бред сумасшедшего, мне казалось, что слюни у меня потекут сейчас от его рассказов обо мне.

      Я помню свой первый день в этом бетонном подвале, обшитом изнутри фанерой, так ясно, словно он был вчера. В моей голове находились тысячи молоточков, которые одновременно изнутри стучали по затылку и обычное поднятие головы для осмотра помещения, в котором я находилась, превращалось в невыполнимую задачу. Я лежала с закрытыми глазами, и, положив прохладную ладонь себе на лоб, пыталась детально восстановить общую картинку вчерашнего вечера. Точно. Мы ведь собирались на вечернюю прогулку. Оставив собаку ждать меня в коридоре, я поцеловала мужа в колючую щеку. Я всегда так делала, даже если разлука не составляла больше десяти минут.

      – Мы скоро вернемся, но ты будь умничкой, скучай изо всех сил.

      – Я только и делаю, что скучаю по вам, – пробурчал он сонный из – под одеяла. – Мы категорически мало видимся. На этих выходных я организую корпоратив своим ребятам, без них я бы просто задохнулся от этих диких условий последних месяцев. А вот потом, обещаю, я весь ваш. Выпишу себе три дня выходных, щедро приправлю их премией, и мы поедем за город. Будем купаться в озере, жарить шашлыки и друг друга.

      Я от души рассмеялась. Мой муж часто отвечал мне грубее, чем того требовала ситуация. Но это была часть его. А я любила его всего целиком и без остатка. Со всем скопом его плюсов и минусов.

      – Дождаться уже не могу! – ответила я ему и запланировала на следующую неделю три дня за свой счет.

      В конце концов, могу себе позволить. Моя зарплата в добрый десяток раз меньше, чем у мужа. Мы ничего не потеряем, если я вообще останусь дома и больше никогда не выйду на работу. Но журналистика – это моя душа. Моё призвание. Моя жизнь. Когда работа в радость, я готова на неё ходить даже за чай с печеньем.

      Я уже обувалась в прихожей, когда он зачем – то вышел нас проводить.

      – Солнц, мы вернемся через полчаса максимум, – сказала я ему тогда. – А ты прощаешься так, словно навсегда.

      – Мне так мало тебя, родная, – ответил он и чмокнул меня в макушку. Он знал, что я люблю, когда он так делает. За эти десять лет он узнал обо мне всё. Иногда я даже с обидой говорила ему, что, наверное, сложно продолжать любить такую предсказуемую жену. Но он лишь загадочно улыбался.

      И вот теперь я не могла понять, где же я нахожусь и почему здесь так холодно и душно. Я приложила обе ладони к вискам, запустив пальцы в волосы, словно так возможно было унять ноющую тупую боль и почувствовала на своей коже комки налипшей грязи. Тогда, наконец, я открыла глаза. Поначалу мне показалось, что это чья – то глупая шутка. Но кому могло понадобиться закрывать меня в коробке? Стены, пол и потолок были одного цвета. Цвета фанеры. Там, где должно было располагаться окно, был нарисован крест-накрест перечеркнутый квадрат, по периметру которого была криво наклеена светодиодная лента. Мне пришла в голову мысль, что это, наверное, грубая