Горький привкус его поцелуев. Лорен Хит

пьющим. Если он напьется, то может совершить ужасную ошибку и раскрыть тайну. Хотя, что вполне вероятно, это может случиться, даже если он будет трезвым.

      Он подошел к столу и провел пальцем по блестящей шкатулке из черного дерева. Ему казалось, что она всегда стояла на столе брата. Раньше он часто бывал в поместье, но никогда не жил здесь, особенно после того, как Альберт женился на Джулии. Поместье закрыли, когда умерли их родители, но по достижении Альбертом совершеннолетия брат приехал в Эвермор, нанял новую прислугу и вновь открыл его. Эдвард знал нескольких слуг по имени, но на остальных не обращал никакого внимания. А вот Альберт наверняка помнил их всех по именам. Боже, он увяз в болоте. И ему придется ступать очень осторожно.

      Он вернулся к столу, потянулся к графину и остановился, обхватив пальцами хрупкий хрусталь бокала…

      Выругавшись, он поднял его и бросил в стену. Стакан разбился на множество маленьких осколков, и янтарная жидкость потекла вниз по темному дереву панели.

      – Не так-то легко быть тобой, брат.

      Еще раз выругавшись, он увидел Локка. К счастью, рядом не оказалось Эша с женой. Еще чуть-чуть, и он рассказал бы, какие тоненькие пальцы у Джулии. Как будто Локку было не все равно.

      – Она устала. Мы не присоединимся к вам за обедом.

      – Ты боишься, что мы ошибемся.

      Он провел рукой по волосам.

      – Скорее, что ошибусь я сам.

      – Три ухо, – сказал Локк, приближаясь к нему. – Три ухо, когда собираешься провести рукой по волосам.

      – Точно.

      Он сделал это сейчас, зная, что было слишком поздно. Альберт потирал ухо, прежде чем заговорить, а не после.

      Локк присел на край стола и сказал:

      – Мне кажется, она сильнее, чем ты думаешь.

      Но пальцы на ее ногах были такими крошечными и тоненькими. И ее шелковистая кожа… Он только и думал, что о ее лодыжках и коленках.

      – Я не могу так рисковать. Ребенок – это все, что осталось от моего брата.

      Он не мог объяснить, что со смертью Альберта в его груди появилась дыра. Он хотел, чтобы этот ребенок выжил, потому что Альберт желал того же.

      – Я был младенцем, когда умерла моя мать, – тихо произнес Локк. – Меня вырастил отец, который постоянно оплакивал ее утрату. Ничто не заменит ее.

      – Я не хочу, чтобы он стал заменой. Но я обязан принести эту жертву ради Альберта. Я уже принял решение, и, как бы искусно ты меня ни переубеждал, оно не изменится.

      Локк перевел взгляд на беспорядок в библиотеке:

      – Тебе придется умерить свой пыл.

      Эдвард усмехнулся:

      – Я бы сказал, что мне придется сделать больше… Альберт никогда не выходил из себя.

      Услышав шаги, он повернулся к двери и увидел входящих герцога и герцогиню. Локк был частично прав относительно причин, по которым Эдвард не хотел спускаться к обеду. Он боялся, что герцогиня, будучи весьма проницательной особой, раскусит его.

      – Джулия устала за последние несколько дней, – пояснил он, – поэтому мы не присоединимся к вам за обедом.

      – Полагаю,