Фараон Эхнатон. Георгий Дмитриевич Гулиа

многое… Если мы с тобой пренебрежем хотя бы малейшей осторожностью – очутимся в подземелье. И ты и я. Оба вместе!

      – Ты не трус, Шери.

      – Как будто так.

      – Поэтому я верю тебе… Но ведь всё – буквально всё! – говорит о его малодушии…

      – Например? – сухо спросил Шери.

      – Враги теснят его повсюду…

      – Точнее: где?

      – Хетты на севере… В Ретену… Эфиопы бьют!.. Не довольно этого?

      – Нет.

      – Почему?

      – Потому, что он может согнуть нас с тобой в бараний рог. Для этого достанет у него и силы и воли. Рекомендую тебе: осторожность, осторожность и еще раз осторожность!

      – Но ведь этак можно превратиться в бездельника. Осторожность хороша, когда она точно отмерена.

      – Об этом и идет речь.

      – Между тем ты отдаешь меня в руки некоей красавицы. Тут, по-моему, предосторожностью и не пахнет…

      – О нет! – Шери остановил его властным жестом. – О нет, ты не прав. Вот встретишься с нею. Потом мы повидаемся с тобой. И тогда скажешь свое мнение. А до того, прошу, не настраивай себя против Ка-Нефер. Мне это очень неприятно… Она тебя познакомит с его светлостью Хоремхебом…

      – Светлостью?! – воскликнул Нефтеруф. – И Хоремхеб стал светлостью! Вот в какое чудное время мы живем! Я могу представить себе любую светлость, но только не этого мужлана…

      Шери дал ему выговориться. Бывший каторжник сыпал словами, перемешанными с проклятьями и отборной руганью. Неблагоразумно было останавливать его – на это потребовалось бы слишком много сил.

      «…Он очень сердит, он очень обижен. Воистину этот Нефтеруф явился сюда, в Ахетатон, чтобы совершить правосудие. Если не этот – тогда уж никто! Ибо никто так не обозлен, как Нефтеруф, и нет человека сильнее Нефтеруфа. Он свое сделает. Он обязан сделать это!..»

      – Ты свое сказал, Нефтеруф?

      – Не совсем.

      – Я подожду. Я не тороплюсь. Я слушаю.

      Шери говорил очень тихо и очень спокойно и сумел этим нехитрым способом остановить горячего друга.

      – Спокойствие, спокойствие, Нефтеруф, – сказал Шери.

      – Не могу слышать это слово! Если бы ты пробыл в дыре, которая именуется золотым рудником в Желтых горах, – вел бы себя иначе. Тогда бы ты схватил камень и постарался бы забросить его во двор этого проклятого дворца. – Нефтеруф кивнул туда, за реку. – Бросить в надежде, что он попадет по назначению…

      – Сейчас тебе придется сойти к реке…

      К переправе подплывала черной тенью огромная ладья. Да, надо идти… Шери счел необходимым еще и еще раз предупредить своего единомышленника.

      – Нефтеруф, мы с тобой будем связаны. Невидимо для чужих глаз. Ка-Нефер – хороший посредник. Ты обживись в этом городе. Постарайся не выдать себя. Ты понял меня? Не выдать! Я обращаюсь к твоему разуму: возьми себя в руки, остуди себя.

      – Мне обидно. Очень обидно. Я готов рыдать…

      – Остуди себя!

      Нефтеруф как бы обращался к самому себе:

      – Вот мы оказались в одном ряду с жалкими простолюдинами. Мы взялись с ними за руки. Как равные. Они сделались нашими союзниками.