Продажное королевство. Ли Бардуго

и маски, которые добыл для них Каз. Когда люди спрашивали, в чем же дело, Нина отвечала, что это рекламная акция нового игорного дома под названием «Сабля Кримсона».

      Как она и предсказывала, время от времени кто-нибудь замечал костюм Матиаса и кричал: «Маменька, папенька, рента уплачена?»

      Матиас покорно отвечал и изо всех сил старался звучать радостно. Если туристы и гуляки и считали его выступление вялым, никто не жаловался. Скорее всего, потому, что их отвлекал дождь из серебряных монет.

      К тому времени как они добрались до Западного Обруча, все наряды закончились, а солнце начало подниматься. Матиас мельком заметил вспышку с крыши отеля «Эммберс» – Джеспер подавал им сигнал зеркальцем.

      Фьерданец проводил Нину в комнату на третьем этаже отеля, заказанную на имя Джудит Коэнен. Как Бреккер и сказал, с балкона открывался прекрасный вид на широкие просторы Гудмедбриджа и воды Западного Обруча, граничащие с обеих сторон с гостиницами и домами удовольствий.

      – Что это значит? – поинтересовался Матиас. – Гудмедбридж?

      – Мост благой девы.

      – Почему его так назвали?

      Нина прислонилась к дверному косяку и ответила:

      – Ну, существует легенда о женщине, которая узнала, что ее муж влюбился в девушку с Западного Обруча и собирается ее бросить. Она взошла на мост и, не желая жить без него, прыгнула в канал.

      – Из-за мужчины, у которого нет совести?

      – А ты бы не поддался соблазну? Если бы перед тобой выложили все удовольствия и плотские радости Западного Обруча?

      – Ты бы бросилась с моста из-за такого мужчины?

      – Я бы не бросилась с моста даже ради короля Равки.

      – Ужасная история, – покачал головой Матиас.

      – Я сомневаюсь в ее правдивости. Вот что случается, когда позволяешь мужчинам придумывать названия для мостов.

      – Тебе стоит отдохнуть, – сказал он. – Я разбужу тебя, когда придет время.

      – Я не устала, и не нужно мне рассказывать, как делать мою работу.

      – Ты злишься.

      – Или говорить, что я чувствую. Иди на свой пост, Матиас. Ты тоже выглядишь слегка потрепанным в своих золоченых доспехах.

      Ее голос был ледяным, спина – прямой. Воспоминание о его сне накатило так резко, что он почти почувствовал, как кусает ветер, как снег жалит щеки. Его горло горело, а голос сел, потому что он звал Нину. Он хотел сказать ей, чтобы она была осторожной. Хотел спросить, что случилось.

      – Ни траура, – пробормотал Матиас.

      – Ни похорон, – ответила она, не сводя глаз с моста.

      Матиас тихо вышел, спустился по лестнице и пересек канал по широкому Гудмедбриджу. Затем посмотрел на балкон отеля «Эммберс», но не увидел Нину. Это хорошо. Если он не может увидеть ее с моста, значит, и у Ван Эка не получится. Несколько каменных ступенек привели его к причалу, где в розоватом сиянии зари продавец устанавливал свою баржу, полную благоухающих цветов. Матиас обменялся с ним парой слов и, пока мужчина ухаживал за своими тюльпанами и нарциссами, заметил значки, которые вывел мелом