Тайны острова Буяна. Сергей Шведов

пьяны? – взвизгнул Кругликов. – Уволю всех, к чертовой матери.

      – Так ведь премьера, Анатолий Степанович, – обиженно прогундел монтировщик. – Приняли по сто грамм, не больше.

      – Может, он в оркестровую яму провалился? – вернулся директор к волнующей всех теме.

      – Так ведь нет у нас в театре оркестровой ямы, – удивился трезвомыслящий монтировщик.

      – Фу-ты, – хлопнул себя по лбу Кругликов. – Ум за разум заходит. Но не мог же он вот просто взять и испариться. А вы что стоите, товарищ? Ищите! Шутка сказать, пропал заслуженный артист!

      Последние слова были обращены уже ко мне. Однако я не оправдал надежд Анатолия Степановича, то есть не стал бегать по сцене с большой лупой в руках, отыскивая следы загадочного исчезновения, а так и продолжал стыть посреди сцены, засунув руки в карманы кожаной куртки.

      – Он не из органов, – пояснил Кругликову Боря. – Это лучший в городе экстрасенс, к тому же хороший знакомый Аркадия Петровича.

      – А милиция где?! – возопил возмущенно директор. – Я же им час назад звонил!

      Пока Кругликов по служебному телефону выяснял, куда запропастились работники правоохранительных органов, я осматривал место происшествия. Вообще-то Боря был прав. Определить по декорациям, в каком веке разворачивалось действие спектакля, не представлялось возможным. Завернутые в простыни актеры потрепанными ночными бабочками порхали по сцене среди устрашающего вида конструкций, которые в одинаковой мере годились и для борделя, и для бани, и для сумасшедшего дома.

      – А вы действительно экстрасенс?

      Вопрос этот мне задала умопомрачительная брюнетка с большими, выразительными карими глазами, вероятно активная участница трагически завершившегося действа, если судить по простыне, облегающей ее пышные формы. Я уже собрался ей представиться, но меня опередил монтировщик, стоявший поблизости и косивший в мою сторону хмельным глазом:

      – Дон Жуан он. Его командор в преисподнюю утащил.

      – Ах, перестаньте, Сева, – махнула в его сторону рукой брюнетка.

      – Мамой клянусь, – обиделся монтировщик. – Собственными глазами видел, как они провалились.

      Я не стал опровергать настырного Севу по той простой причине, что изложенный им факт имел место в моей биографии. Очень может быть, что монтировщик находился в тот момент в зале среди немногочисленных зрителей.

      – Чарнота Вадим Всеволодович, – склонился я в поклоне перед очаровательной брюнеткой.

      – Анастасия Зимина, – протянула мне руку красавица.

      Судя по тому, как часто задышал за моей спиной Боря Мащенко, этот жест ему показался предосудительным. Скорее всего, он был неравнодушен к Зиминой гораздо в большей степени, чем к театру. И именно этим обстоятельством объяснялось его присутствие на скучнейшем постмодернистском спектакле.

      – Он женатый, – сказал из-за моей спины Боря. – И вообще, зверь, каких поискать.

      – Как интересно, – обворожительно улыбнулась