Тайны острова Буяна. Сергей Шведов

на дыбу, в худшем обуют в испанский сапог. Вам нравится такая перспектива, брат Бертран?

      Мне кажется, Анастасия Зимина меня узнала, в ее устремленных на меня глазах была мольба. А когда женщина смотрит на меня такими глазами, я становлюсь жутко красноречивым. Я готов буквально горы свернуть, не говоря уже о каком-то там толстом монахе, который обнаглел до того, что собрался отправить на костер одну из красивейших женщин нашего города.

      – Но я их немедленно допрошу, – спохватился монах. – Они расскажут мне все, смею вас заверить, сир де Руж.

      – Я вам верю, брат Бертран. Вопрос в том, поверит ли вам монсеньор Доминго.

      – Не понимаю, – захлопал монах куцыми ресницами. – Вы же сказали, что сокровища у них.

      – Вы меня плохо слушаете, брат Бертран. Я сказал, что, вероятно, эти люди сбежали из замка Монсегюр и сокровища, возможно, находятся в их руках. Но не исключено, что эти люди вовсе не еретики, а просто жертвы обстоятельств и служебного рвения.

      – Тогда я их отправлю на костер, – растерянно произнес монах.

      – И тем самым подпишете себе смертный приговор. Вас обвинят в сокрытии сокровищ.

      – Но ведь у них нет сокровищ! – возопил сбитый с толку монах. – Вы, сир де Руж, подтвердите это монсеньору Доминго.

      – Нет уж, увольте, милейший, я не собираюсь идти вместе с вами на плаху. Мое дело вообще сторона. А вот о том, что вы отправили на костер беглецов из замка Монсегюр, я, безусловно, доложу монсеньору.

      Кажется, брат Бертран наконец сообразил, что угодил в ловушку, из которой нет выхода. Схваченные им люди вполне могли спрятать сокровища или передать их кому-то другому. Но в этом случае подозрение все равно падет на монаха, который как-то уж слишком поспешно отправил подозрительных беглецов на костер. С другой стороны, если брат Бертран доставит еретиков прямо к монсеньору Доминго, кто помешает им указать на монаха как на человека, которому они отдали все, чем владели. А благородный негодяй сир де Руж конечно же подтвердит, что брат Бертран проявил неуместное рвение там, где следовало действовать с оглядкой.

      – И что же, по-вашему, я должен делать?

      – Только из расположения к вам, месье Бертран, я готов взять грех на душу и рискнуть если не жизнью, то здоровьем. Но и вы, надо полагать, понимаете, что долг платежом красен.

      Брат Бертран мгновенно сообразил, что с него требуют взятку, а потому из белого опять стал бурым. Теперь он мучительно соображал, какую сумму затребует с него за молчание этот отмороженный сукин сын в рыцарских шпорах. По всему выходило, что сумма будет немалой. В конце концов, не того полета птица сир де Руж, чтобы удовлетвориться малым.

      – Я заберу у вас этих двоих и передам в руки монсеньору Доминго, не упоминая вашего имени.

      – Да, но мои люди… Они могут проболтаться.

      – А что, ваши люди торопятся на дыбу? Намекните им, что в некоторых обстоятельствах длинный язык до добра не доводит.

      – Пожалуй. Но ведь и эти двое еретиков могут сказать лишнее.

      – Они не скажут о вас ни единого слова, брат Бертран. Тем более монсеньору Доминго.

      – Почему?

      �