Кругом одни принцессы. Наталья Резанова

и вонзили друг другу в животы. И пали замертво. А ковер достался мне. Это, по меньшей мере, справедливо, не правда ли? Я взгромоздилась на самолет, скомандовала: «Как можно дальше», и покинула султанат.

      Что стало с бедной толстухой, не знаю. Надеюсь, попала в какой-нибудь хороший гарем. Учтите, я вообще не против гаремов. Гарем сам по себе не так уж плох, и всяко лучше зиндана.

      Ковер в самом деле оказался одноразовый. После приземления он незамедлительно расползся на волокна. Я об этом не жалела. Удовольствие от полета было ниже среднего. Холод собачий, ветер пробирает до костей, а болтанка! У меня желудок наизнанку вывернулся и в узел связался. Так что запомните – ковром-самолетом пользуются только при крайней необходимости. А я с тех пор летать ненавижу хуже горькой редьки.

      Я приземлилась по соседству с каким-то городом. Это неплохо – в городе легче добыть пропитание. Но добрые люди шарахались от меня с криками ужаса. Их можно понять – вся в шрамах, от одежды одни лохмотья, за поясом – ятаган. И я направилась искать заведение с дурной славой. Лишь в таком меня могли обеспечить кредитом.

      Трактир назывался «У дуры», из-за того что его хозяйка любила по всякому поводу приговаривать: «Дура я, дура». Собирались там нищие, бродяги и воры. Ко мне в этом достойном заведении отнеслись с уважением, и я решила перекантоваться здесь некоторое время, пока не осмотрюсь.

      Среди постояльцев мое внимание привлекли две нище­бродки в интересных туфлях из лыковой коры. Оказалось, они родом из еще более дальних краев, чем я. Где-то между Гонорией и Поволчьем были их отчизны. Разговорились мы с ними, и выяснилось, все трое – одного полета птицы. Одна была княжной, другая королевной. И обеим крепко не повезло.

      У одной папаша был очень бедный князь, ну просто нищий. А дочка при том обожала животных. Сами знаете – из тех, что всех бездомных собак тащат в терем и всех приблудных котят. Дошло до того, что у одного мужика змею выкупила – последние серьги отдала, – когда он гадюке голову о камень разбить собирался. И притащила в свой зверюшник. По-моему, это крайность. Но змея оказалась благодарнее многих людей, подарила княжне волшебное кольцо, такой канал доставки материальных благ. Князь-папаша разбогател, построил каменные хоромы, набил погреба золотом, а дочку отдал за царя. Да на помолвке по пьянке и похвастался: вот она у меня какая душечка, сердце золотое, скотинку бессловесную пожалела… и про кольцо наплел. Царь на то – желаю, чтоб кольцо невестино было обручальным. И прямо на венчании, как кольцо ему на палец попало, велел невесту гнать за пределы царства. Она не шибко расстроилась, что царицей не стала, потому как жених был зело отвратен, выбирал его отец, дочку не спрашивая, а слезы лила, потому что, по слухам, пустил он ее собачек на шапки, а кошек на рукавицы.

      С королевной получилось еще хуже. Жила она, как выражался покойный шахзаде, у родителей в неге и холе. Но была девицей сильно мечтательной. Любила гулять по садику и предаваться грезам. И вдруг слетает к ней с ветки ворон и говорит: «Я не ворон…» Какой еще, к черту, мельник? Откуда