Кругом одни принцессы. Наталья Резанова

говорил древнейший мыслитель Ойойкумены, прозванный Отцом Историй (за то, что вечно попадал во всяческие истории): «Воистину мудр тот, кто не разыскивает похищенных женщин». Трудно оспорить это замечание, но Хэм, не будучи женщиной, сам выпутаться не мог, вдобавок охрана его безопасности составляла мою прямую обязанность. А там, куда его повели, безопасности ему никто гарантировать не мог.

      Волкодавль вообще-то гостеприимный город, в чем я не раз убеждалась лично. Но привечают здесь тех приезжих, кто имеет кошелек набитый, товары знатные и в гостях не задерживается. Иной прием встречают те, кто ни первым, ни вторым похвалиться не может, однако норовит осесть в Волкодавле. Честят их бродягами и мигрантами беспрописочными, работы в городе не предоставляют, а для жилья отведен им чужанский посад, и улицу, что туда ведет, перегораживают цепью, возле которой бдит стража. Потому как из чужанского посада выходят на промысел нищие калеки, в неведомых войнах пострадавшие, мамаши с замурзанными младенцами, да мнимые кипежане. В самом же посаде понастроены шинки, где подают не пиво и медовуху, а такие напитки, отведав которых добрый горожанин может и замертво упасть. Говорят еще, будто здешние в бане не моются – а это последнее дело – и вместо Ядреной Матери поклоняются неведомой Кузькиной. Посадские же за честь почитают обмануть и ограбить зажравшегося горожанина. Драки между городскими и посадскими бывают такие, что наша нынешняя потасовка рядом с ними – что девичьи танцы на лугу.

      И если б дело было только в этом, я бы нимало не беспокоилась. В любом городе есть подобные кварталы. Но приходилось мне слышать, будто – поскольку ни Ивановы стражники, ни жрецы в чужанский посад не суются – завелась там нежить, ничего общего с проповедями святого Траханеота не имеющая. Без всяких пустот и мнимостей, зато с клыками и когтями. В чужанском посаде документов ни с кого не спрашивают, вот они и селятся здесь. И среди нормальных посадских по ночам ни один двуногий из своих лачуг на улицу не суется.

      Конечно, это могли быть только сплетни. А могли и не быть.

      Рыбин Гранат зачем-то увязался со мной, но по благоразумию вперед не забегал. Ходить ночью по Волкодавлю – занятие не из простых, даже по главным улицам. В отличие от большинства других городов, по ночам фонарей здесь не зажигают, напротив – это запрещено. Причина, думается, ясна. Таковы здесь меры противопожарной безопасности. Летом в обывательских домах даже светильники жечь запрещается. Возможно, этот мудрый обычай и предупреждает случаи возгорания, но тьма по ночам в городе Волкодавле стоит кромешная. Потому оставалось лишь благодарить руководство МГБ, снабдившее меня заклинанием ночного видения, без которого я бы разбила голову о ближайший забор. Непрошеный спутник мой, таких преимуществ не имевший, двигался следом.

      Благодаря этому заклинанию мне и предстало зрелище, полностью убившее вероятность того, что Хэм просто решил сходить налево из чересчур благопристойной «Белки и свистка».

      Цепь уже не преграждала вход в чужанский посад, а, разорванная, валялась на земле рядом с распростертым стражником. Я нагнулась