Причина успеха. Хелен Филдинг

с Анналин о фильме.

      – Серьезно, Анналин, я в шоке… бросай этого старого ублюдка… расправь крылья.

      Я никак не могла понять, с какой стати Оливер так распинается. Анналин была тупой, как дерево. И фильм – полное дерьмо. Но он продолжал в том же духе: «Значительно… оригинально… конструктивно».

      Кто-то дотронулся до моей руки, и я подскочила на месте.

      – Передайте масло, пожалуйста. Меня зовут Лайам.

      Я знала. Лайам был знаменитым актером.

      – Очень приятно, Рози. – Я попыталась сосредоточиться на масле.

      – С вами всё в порядке?

      – Да, спасибо, всё хорошо.

      Нет, не хорошо. Я покосилась на актера-ирландца. Год назад он снялся в фильме про Ирландскую республиканскую армию. В интервью он обычно говорил: «Я не считаю себя секс-символом» – и распространялся на тему преимуществ семейной жизни. На фотографиях он всегда был с двумя детьми и верной женой, с которой они встречались еще в школе. В последнее время ходили слухи, что у него роман с одной фотомоделью. Фотографы запечатлели его в тот момент, когда он показывал им поднятый средний палец и громко матерился.

      – Вы тут кого-нибудь знаете?

      – Нет, нет.

      К тому времени мне уже не хотелось ни с кем разговаривать. Это было бы опрометчиво с моей стороны. Чтобы не опозориться, мне надо было привлекать к себе как можно меньше внимания. Например, сидеть и разглядывать кусочек хлеба.

      – Я тоже, – сказал он. – В первый раз в жизни вижу этих чертовых ублюдков. Даже Ричарда Дженнера. Он позвонил мне и пригласил. Чертов ублюдок.

      – Так зачем вы пришли? – спросила я, пытаясь остановить карусель, бешено вертящуюся в моей голове.

      Тут подошел Хьюи Харрингтон-Эллис и сел рядом со мной.

      – Так, покушаем, – сказал он. При мысли о еде меня передернуло. Я воткнула вилку в несчастное маленькое птичье яичко, чувствуя себя детоубийцей. Откусила кусочек, и по нёбу разлился отвратительный привкус, к которому примешивался неприятно сладкий вкус перепелиной кожи. Усилием воли я подавила рвотный рефлекс.

      Хьюи повернулся ко мне спиной и стал разговаривать с ирландским актером. Я слышала, как тот исходил злобой, ругаясь с ирландским акцентом: «Таблоиды… мразь, твари… гады… лезут не в свое дело».

      – Когда вам надо было сделать статьи с фотографиями жены и детей, вы говорили по-другому, – невнятно пробурчала я.

      – Как сказал Оскар Уайльд: «В древние времена у нас были камеры пыток, теперь есть пресса», – Хьюи полностью меня проигнорировал. – «Низшая форма жизни, твари, не способные различить велосипедную аварию и конец света». Это Шоу.

      – …мстительные… дерьмовые ублюдки.

      – …рядом с ванной будет камин, сделанный из куска древнегреческой колонны.

      С противоположной стороны стола доносился голос Оливера.

      – Проблема Мелвина в том…

      – Подонки, мразь.

      – Продал два «Феррари».

      – …двести штук…

      – …видел