Дорога в апельсиновый рай. Натали Гагарина

Не-е-ет, – еще громче рыдала Юлька.

      Следователь вышел из палаты и, сделав какие-то записи в своем журнале, направился в кабинет главврача на встречу с телеведущей.

      – Что делать будем, Ангелина? Это скандал! Да еще какой!

      – Погоди, Толя. Не гони пургу. Давай решим все сейчас, не выходя из этих стен.

      – Ох, Ангелина. Это тебе крупно повезло, что я пришел и мы знаем с тобой друг друга уже тысячу лет. Другой бы на этом такие бабки огреб! Девочка беременна! Беременный ребенок! Глупышка совсем!

      – Девочка беременна… Да… Но криминала нет.

      – Криминала нет. Еще бы нам криминала не хватало!

      – Толик, слушай сюда. Огласка нам не нужна. Ты понимаешь? Не нужна!

      – Ну ясное дело. Врачебная тайна, надеюсь, будет сохранена.

      – Я уже говорила с заведующей. Она тетка понимающая и трезвонить по инстанциям, надеюсь, не будет. И ты, Толик, – она кокетливо взглянула на него, – я уверена, языком трепать не будешь.

      – Ну, Ангелочек… Я-то буду нем, как фиш. За меня не волнуйся. Ты за свою крутую дочечку волнуйся: она, глупышка, сама все растрепит.

      – Да уж… Не знаю, что и делать! Толь, что делать?

      – Аборт надо делать. Что делать, – проворчал следователь.

      – Аборт. Конечно, аборт. Но только не здесь. Я отвезу Юльку подальше отсюда… на год. В школе академку возьмем, потом переведу ее в другую гимназию. В конце концов дело это семейное. Мы сами разберемся.

      – Не спеши. Не нервничай. Подумай хорошенько, посоветуйся со спецами. Мне звони, я всегда помогу тебе.

      – Спасибо тебе, Толя. Ну что? Договорились? В прессу ничего не должно просочиться!

      – Ангелина, ну что ты… я ж понимаю… не беспокойся. Все путем. Ты извини, я пойду. Дел по горло. Говорят, Москва на военном положении. Да ты, лучше, наверное, знаешь… Все-таки телевидение.

      Анатолий, поцеловав телеведущей руку и быстрыми шагами поспешил на выход.

      Ангелина дождалась заведующую и еще раз поговорила с ней о состоянии дочери.

      – Вы полагаете ее уже можно выписать? – спросила она врача.

      – Ангелина Максимовна, если вы хотите, я могу ее выписать и сейчас. Но раз уж она к нам попала, то по всем правилам пусть полежит здесь хотя бы три дня… так… для порядка… чтоб персонал не болтал.

      – Понимаю, понимаю… Хорошо… я вам полностью доверяю… И, пожалуйста, не пишите диагноз в карточке ребенка. Я вас очень прошу. – Ангелина сделала паузу и пристально посмотрела в глаза заведующей. – Очень, – повторила она.

      Ангелина вернулась в студию совершенно убитая. Она достала из маленького холодильника бутылку водки, выпила, потом позвонила старшей дочери. С кем же еще ей было советоваться по такому деликатному вопросу?

      – Катерина, добрый вечер. Это мама. У тебя все в порядке? – дикторским голосом начала Ангелина.

      – Мама? Что так официально? Что-нибудь случилось? Как ты? Юлька дома? – сыпала вопросами Катерина.

      Звонок взволновал ее, и сердце учащенно забилось, потому что мама звонила очень редко и в основном по каким-нибудь Юлькиным делам.

      – Ты