Харбинская трагедия. История одной семьи. Виктор Иванович Ватрак

p>Пролог

      В начале ХХ века с Карпатских гор в центральную Россию бежала гуцульская семья Фокиных: муж с женой и двумя сыновьями. Мартыну, старшему, было уже 10 лет, а Милошу семь. Вообще-то, главу семейства звали Янко Фок, но для русского языка это было несколько непривычно и довольно быстро окружающие переименовали его. Так в России появился гуцул Иван Фокин.

      Осела семья в пригороде губернского города Воронеж, на железнодорожной станции Отрожка. Крупный железнодорожный узел давал работу взрослым, учебу детям.

      Мартын выучился на механика и работал помощником мастера в мастерских паровозного депо. Дело он знал, на работе его ценили, жить бы да жить. Но в октябре 13-го года он был вызван на призывной участок. Помимо него там собралось еще около трех десятков молодых людей, чей возраст к этому дню превысил 20 лет.

      Когда часы на стене пробили 9 раз, в комнату вошел тучный человек в военной форме, с погонами штабс-капитана и явно крестьянским происхождением: «Мать вашу еть, слушать меня! – прервал он своим низким прокуренным голосом стоявший в помещении гул – Сегодня призываем в армию. Служить поедет кажный третий. А хто конкретно, узнаем прямо сейчас из жеребия. Подходить по одному и вынимать жеребий из этой шапки.»

      Мартын подошел восьмым, перекрестился, вынул бумажку и развернул. В голове загудела кровь, ногам стало холодно: на бумажке было написано слово «служить».

      И застучали по рельсам колеса, понесли его из станционного поселка Отрожка под Воронежем на Дальний Восток в Хабаровск. А там, учитывая образование, его определили рядовым в Заамурский корпус пограничной стражи и отправили в китайский город Харбин к месту службы. Воистину, пути Господни неисповедимы.

      Глава 1

      Первое января 1924 года пришлось на вторник и было на КВжд рабочим днем. И хотя советская власть еще в 19-ом году отменила празднование Рождества и Нового года, а наряженную елку объявила «поповским обычаем», православный народ плевал на подобные указы и активно праздновал.

      В доме Мартына вчера к вечеру поставили разлапистую елку ростом под потолок, украсили орехами, фруктами, яйцами, конфетами и печеньем. Под нее разместили подарки друг для друга: Мартын для Дуни и сына, Дуня Мартыну и сыну, а пятилетний Ванюшка – родителям по конфете. Повару-китайцу подарили красивую поварскую куртку.

      Стол ломился от закусок: лидировала семга, из которой было приготовлено аж три блюда; в широких вазочках стояла лососевая икра, а на плоских тарелках лежали нарезанными 4 вида сыров. Из погребов доставались окорока и колбасы. Дополняли меню салаты из редьки, из свеклы. Квашеная капуста, соленые огурцы и грузди с рыжиками тоже присутствовали. Но вершиной Новогоднего стола по традиции был запечённый до хрустящей корочки молочный поросенок, фаршированный гречневой кашей. Поесть все это было немыслимо, но такова была традиция и отступать никто не собирался. Пили коньяк от Шустова и итальянский Мартини.

      К трапезе приступили за полчаса до полуночи и гуляли до четырех утра. Ходили в гости к однокурсникам Мартына по Харбинскому политеху, в который он подался сразу после окончания службы, встречали их у себя, водили хороводы во дворе дома, пускали фейерверки. Было весело и радостно, верилось в лучшее.

      А около 11 часов первого рабочего дня нового года старший механик механических мастерских Харбинской дистанции пути, взяв в грузчики слесаря Кирилла, отправился на грузовичке в Суйхуа за запчастями. Мартын посчитал, что путь в 110 км они проедут за пару-тройку часов и, погрузившись за час, к вечеру вернутся домой. Голова побаливала, и он захватил с собой коньячка для себя и еды на всех.

      На складах в Суйхуа задержек не было и уже полвторого они тронулись в обратный путь. Не обошлось и без проблем: Кирилл довольно сильно придавил локоть и влезть в кузов ему было трудно. Мартын уступил свое место рядом с водителем слесарю и устроился между железками, хлебнул из горлышка коньяка и поплотнее завернувшись в тулуп, начал дремать.

      Очнулся он от треска стрельбы и удара пуль в правый борт обшитого железом кузова. «Хунхузы, ангидрит твою в перекись марганца. Но без винтовок, пули борт не пробивают. Слева, со стороны водителя, стрельбы нет. Возможно, прорвемся, если они не конные. Была, не была, погнали в ответную!!!» – Мартын достал из кобуры маузер и высунулся по пояс из кузова, чтобы определить цели. Это было очень опрометчиво с его стороны, потому что он мгновенно ощутил боль в груди и глаза непроизвольно закрылись.

      ***

      Открыл глаза Мартын от того, что во рту все пересохло. Язык напоминал наждак и царапал небо. Мартын напрягся, чтобы встать, но тело пронзила боль, голова закружилась и, покрывшись потом, он откинулся на подушку: «Что-то не так. Так быть не должно». Мартын начал осматриваться. Пошевелил ногами – шевелятся. На месте были руки и голова. А вот грудь была перемотана широким бинтом, сквозь который проступало коричневое пятно засохшей крови. Мартын перенес осмотр с себя на помещение. Кровать незнакомая. Рядом пустая тумбочка. Слева стена,