Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая. Нелли Шульман

наверняка, связан с англичанами, как и предатель Генрих. Может быть, они даже были знакомы. Он бы мог сказать, куда Генрих и отец отправили женщин и малыша… – Цецилия, с будущим ребенком, исчезла. Кроме Адольфа, хоть и сына предателя, у титула не было других наследников.

      – Адольфа я воспитаю достойным человеком, – пообещал себе Макс, – я и Отто. Выдам Марту за него замуж, мы заменим малышу отца. В конце концов, Эмма обязана вернуться к законному мужу… – законный муж сестры еще не согнал бледность, с красивого лица. Круглый шрам на правой щеке, след острого каблука бывшей мадам Тетанже, русского почти не портил. Максимилиан задумался:

      – У его брата шрама нет, если судить по фото. Хотя мог и появиться, за это время. В нынешней обстановке, невозможно запомнить, у кого какие шрамы… – хотя в Польше он не нашел ни Цецилии, ни доктора Горовиц, ни проклятого Холланда, Максимилиан вернулся из генерал-губернаторства не с пустыми руками.

      Присев к большому, дубовому столу, Максимилиан налил себе кофе:

      – Ваша беда, дорогой зять… – он покачал носком начищенного сапога, – в том, что вы слишком торопитесь с выводами. Вы утверждали, что ваш брат, доблестный летчик Воронов, утонул в Эресунне. А я вам говорил, что не надо спешить, и преждевременно его хоронить… – Петр Арсеньевич, из-за ранения, не успел навестить лагерь Штутгоф, но туда приехал Макс.

      У бригадефюрера на руках имелась папка некоего норвежца, герра Равенсона. По документам выходило, что Равенсона выловило немецкое рыболовное судно, в проливе Эресунн. Рыбаки, верные граждане рейха, сдали нарушителя границ в ближайшее отделение гестапо. Судно базировалось в Данциге, где и сделали первые снимки Равенсона, при аресте. Норвежца отправили в лагерь Штутгоф, однако он бежал, не просидев и двух месяцев. Максимилиан хмыкнул:

      – Судя по всему, тоже морем. И где его теперь искать… – тем не менее, брату Петра Арсеньевича успели выколоть лагерный номер. Максимилиан велел зятю, по возвращению в Берлин, навестить госпиталь:

      – Хотя врачи сейчас, наверняка, больше заняты сведением татуировок СС, – Макс от своей наколки избавляться и не думал. Он постучал сигаретой о серебряную пепельницу, работы Фаберже:

      – Если ваш брат жив, то мы его найдем. Но вам, в будущем, предстоит его сыграть, если такое понадобится… – Макс еще не знал, зачем ему пригодится советский летчик Воронов, но по нынешним временам, близнецами не разбрасывались:

      – Тем более, учитывая найденную при нем вещь… – просматривая папку так называемого Равенсона, Максимилиан, сначала, не поверил своим глазам. Медальон он видел много раз:

      – Он был в Норвегии, – бригадефюрер замер, – он знал мою драгоценность. И не только знал, судя по всему. Это ее семейная вещь, реликвия. Если 1103 похитили русские, если все брат Воронова организовал… – в Штутгофе, согласно инструкции, вещи, найденные при аресте, либо хранились