Противоположности 2.0. Алексей Дёмичев

Мы можем рассуждать о них долго. Они бесконечны. Все мы привязаны к каким-то рамкам. И человек выходит из зоны комфорта, когда попадает в ситуацию, несоответствующую его стереотипам. Тогда мы совершаем очень разные, подчас глупые и необдуманные поступки.

      – Да, человек жалкое животное. Всего лишь звено эволюции. Зверь.

      – Такая теория имеет право на жизнь, думаю.

      Максим усмехнулся.

      – Всё имеет право на жизнь.

      – Когда ты понял, что парни – важная составляющая твоей жизни?

      – Мы до этого дойдём.

      – О чём ты хочешь рассказать сейчас?

      – О себе.

      – Я слушаю.

      Максим распрямил колени и откинулся на кресле. Голова оказалась на спинке. Он закрыл глаза. Было видно, как трудно дается ему каждое слово. Пальцы лихорадочно теребили то низ джемпера, то сами себя, при этом сильно дрожа.

      Антон не торопил клиента, давал время освоиться, собраться.

      Прошло несколько долгих минут. Максим раскрыл глаза и глубоко вздохнул. Путь на Голгофу начался. Отступать некуда.

      – Я рос закрытым, необщительным ребёнком. Точнее, мама запрещала общаться мне с ровесниками, находила их недостойными. Один – разбойник, другой – из неблагополучной семьи, третий – прочие недостатки. Для игр со мной не подходил никто. Только в школе мне удавалось говорить с одноклассниками, хоть когда-то открывать рот и пытаться социализироваться.

      – Почему так?

      – Отец рано ушёл из семьи, мать бросила все силы на моё воспитание. Сейчас я понимаю, она тронулась рассудком то ли на почве потери мужа, то ли от любви ко мне. Она мечтала воспитать благородного, воспитанного молодого человека, семьянина. Желательно, музыканта. Её влекла скрипка. Тонкие струны, как душа человека. Изящный инструмент. Она представляла, я выхожу во фраке на сцену и с первых звуков вызываю слёзы на глазах слушателей. Считала, кстати, что у скрипача должны быть кудри. Искренне пыталась мне их завить. Только на прямых, жёстких волосах ничего не получалось. Говорила, светлые волосы идеально подходят для инструмента. Кудрявая должна быть вся голова. Словно у пуделя. Как думаете, игре на каком инструменте я обучался несколько лет?

      Антон понимающе кивнул.

      – До сих пор удивляюсь, как мать смогла собрать деньги на скрипку?! Ненавидел прикладывать этот кусок дерева к шее! Слёзы текли ручьём при домашних заданиях. В музыкальной школе я понимал, полтора-два часа и я отправлюсь домой. Меня отпустят. Мать же беспощадно стояла над душой и пыталась вытрясти из меня чёртовы звуки! Унизительнее всего были бигуди. Она специально меня не стригла в надежде на то, что волосы отрастут и будут более послушными. Однако жёсткий мальчишеский волос не хотели виться, вызывая у неё приступы отчаяния.

      – Что она делала?

      – Садилась на край ванны и дико кричала. Кричала разное: что я вырасту моральным уродом, что закончу свой век в колонии для несовершеннолетних, что без музыки я вырасту необразованным, что скрипка делает из меня человека, что я буду таким же говнюком, как и отец.